– Не базарь, девочка! Хорошо заработала, так удели нуждающимся.

– Да пошел ты к черту! Я сейчас пойду к охране и попрошу, чтобы тебя вышвырнули с этого рынка как можно скорее.

– Попробуй. Только это будут последние слова в твоей жизни. В следующий раз на кладбище будешь торговаться, барыга хренова!

Я почувствовала, как на спине проступил холодный пот, но все же продолжала упираться.

– За аренду я заплатила, какие проблемы?

– А помимо аренды?

– А помимо аренды я Рашиду плачу.

– Сколько?

– Тебе-то какое дело? Если так интересно, у Рашида и спрашивай, а ко мне не приставай.

– Рашиду ты за крышу платишь, а мне должна за беспредел заплатить.

– Какой еще беспредел?

– Тот самый, который ты на рынке устроила.

– Я?!

– Ты. Может, тебе рассказать, как ты свой товар распродала?

– Расскажи.

– Нашла трех бабулек, чтобы они тебе лохов подыскивали. Сколько вы за сегодня приезжих развели, чтобы баулы опустошить?

– Ну что ты пристал? Сейчас каждая вторая палатка по такой схеме торгует. Это не запрещено.

– Каждая вторая палатка мне за это платит. Давай три тысячи, и мы в расчете.

– Сколько? – не поверила я своим ушам.

– Три тысячи, рыбка. Думаю, для тебя эта сумма не составит никакого труда. Поедешь за бугор, затаришься и накинешь побольше на следующий товар. Какие проблемы?

– Ненавижу, когда мои деньги считают, – выпалила я. – Если вам всем давать, то можно остаться не только с мокрыми штанами, но и без штанов. Ни хрена ты от меня не получишь!

Выйдя из кафе, я направилась к своей разбитой «шестерке», стараясь не оборачиваться назад. Как назло, машина не хотела заводиться. Пару раз чихнув, мотор наконец заработал. Неожиданно дорогу мне перегородила видавшая виды иномарка, доверху набитая амбалами. Среди них был и тот мордоворот, который пытался стрясти с меня незапланированный «оброк». Рывком открыв дверь моего «Жигуленка», он, не церемонясь, выдернул меня из машины и затащил в свою. Один поднес к моему горлу нож и похлопал по плечу.

– Ну что, сука, не захотела отдать три тысячи, придется отдать все. – Один из этих амбалов открыл мою сумочку и высыпал честно заработанные мною денежки к себе на колени.

– Пацаны, да тут нормальные бабки. Эта стерва сегодня нормально поторговала, – сказал он.

– Отдай, гад, – заплакала я. – Рашид узнает, будешь потом себе локти кусать.

– Пикнешь, зараза, убью, – дохнул на меня перегаром другой браток, доставая нож.

– Отпустите, ребята, – с трудом выдавила я. – Вам же хуже будет. Нечего на чужую территорию залезать.

– Заткнись, сука, а то прирежем, – гнул он свое.

– Вадик, да хватит с ней возиться, мочи, и все, – прогундосил до глаз заплывший жиром амбал в шелковой рубашке.

– Успеется. Кругом народ. День все-таки.

Я сидела, как парализованная, и не могла поверить в реальность происходящего. Внезапно на шею мне накинули шнурок. А затем словно что-то тяжелое упало на мою бедную голову… В глазах потемнело… А может, они и вправду решили вырубить меня кирпичом? Только зачем? Ведь деньги уже у них… В ушах нарастал какой-то странный гул, пытаясь разобраться, откуда он взялся, я провалилась в бездну…

Очнулась я от того, что по спине, голове и ногам больно стучали комья глины. Где-то там, вдалеке, раздавались приглушенные голоса:

– Давай, Вадюха, засыпай ее быстрее. В любую минуту сюда кто-нибудь может прийти. Хватит ногами землю месить. Возьми лопату.

– Сань, глянь, а она шевелится. Живучая, падла!

– Так засыпай скорее, чтобы перестала шевелиться…

Неожиданно до меня дошло: меня хоронят заживо. Я попыталась подняться, но не смогла. На мою голову опять что-то обрушилось. Перед глазами замельтешили бесформенные рыжие пятна, и я потеряла сознание.

Очнувшись во второй раз, я поняла, что начинаю задыхаться. Нет, только не это! Надо выбираться отсюда, но как? Сверху и с боков намертво зажала земля. Голова уперлась во что-то твердое. Ну вот, сейчас воздух закончится, и я отправлюсь на тот свет… Неожиданно мне удалось нащупать какую-то доску. Я с трудом потянула ее на себя. Как ни странно, доска поддалась, осыпав меня градом земли. Дышать стало немного легче. А затем сознание вновь ушло.