Тогда другое средство избери,
Спасти державу, а не беззаконье.
Стюарт не в подданстве твоем. Ее
Ты к смерти приговаривать не вправе.
Е л и з а в е т а
Так, значит, заблуждаются суды,
И тайный мой совет, и мой парламент,
Что это право признают за мной?
Т а л ь б о т
Проверка правды не в голосованьи,
И Англия еще не Божий мир.
И твой парламент менее вселенной,
И наши дни не будущие дни.
Меняются на свете взгляды, мненья,
И строй умов, и склонности сердец.
Ты говоришь — народ, необходимость
И высший долг, но только объяви,
Что ты действительно не хочешь крови,
А сохранить желаешь жизнь сестре, —
И мигом переменятся все мненья.
Не слушай их, а все решай сама.
И беззаботно следуй милосердью.
Не строгость в сердце женщины вложил
Господь, а доброту, и раз к короне
Допущены и женщины у нас,
То, значит, не жестокость наше свойство.
Е л и з а в е т а
Граф Шрусбери вступился горячо
За нашего врага. Предпочитаю
Советников, которым наша жизнь
И общее спокойствие дороже.
Т а л ь б о т
Ей не дали защитников. Никто,
Страшась тебя, не смеет сделать шага
В защиту ей. Позволь мне, старику,
Глядящему в могилу и к соблазнам
Земным давно остывшему, сказать
Два слова в оправданье обреченной,
Чтоб толков избежать, что твой совет
Был движим себялюбьем и пристрастьем,
А состраданья голос не звучал.
Все против бедной. Ты сама ни разу
Не видела ее. Тебя ничто
Не заставляет сожалеть чужую.
Я о вине ее не говорю.
Убит ли муж был по ее приказу,
Не знаю, но бесспорно, что она
Открыто вышла замуж за убийцу.
Тяжелый грех! Но надо знать, когда
Он совершен! Средь ужасов и бедствий,
Восстаний, потрясений, мятежей,
Когда от взбунтовавшихся вассалов
Она могла единственно спастись,
Сильнейшему протягивая руки,
И то, не без каких-то тайных чар,
А женщина нестойкое созданье.
Е л и з а в е т а
Я не хочу в присутствии моем
О женской слабости ни звука слышать.
Бывает тверд душою слабый пол.
Т а л ь б о т
Тебе несчастье было строгой школой.
К тебе спиною повернулась жизнь.
Ты и мечтать не смела о престоле,
Но видела у ног разверстый гроб.
Отцом отправленная в заточенье,
Ты рано научилась размышлять.
Льстецы твоим раздумьям не мешали.
Стюарт не избежала баловства.
Ее перевезли почти ребенком
К французскому двору, в водоворот
Пиров, приемов, празднеств, развлечений.
К ней голос истины не проникал,
Но голову туманил блеск порока.
Ей выпала на долю красота,
Она всех женщин затмевала саном
И внешностью...
Е л и з а в е т а
Опомнитесь, милорд!
У нас здесь заседание совета.
Необычайны прелести, когда
Они в подобный жар приводят старца!
А вы молчите, Лестер? Что его
Воспламеняет, вас лишает речи?
