И синим яхонтом озероЗагустело и налилось.И меж тонкоперых сосенок,Колоколенку окружив,Забелели по склонам домики,Маленькие, как брелок.И внизу, в нетленной зелени,Над проволочками рельсФарфоровым бисквитикомРадовался вокзал.И оттуда тихонько свистнуло,Затикало, как в часах,И пяток пигмейных вагончиковПробежал и юркнул в туннель.И снова всё гаснуть начало,Из-за гор чернота нашла,И булавочными головкамиРассыпались огоньки.И вновь пробежал вдоль озераКарликовый экспресс,Сверкнув вишневым фонарикомИ свистнув, как сурок.И всё погасло. И сразу жеЗагремел жестяной гром,И лиловая молния дернулаНаискось по облакам.И бешенством ливня горногоШумит непроглядный мрак, –И мальчик понял за гривенник,Как прекрасен и крупен мир!
1938
СИРОТСТВО
Терпкий ветер, день тревожный,Весь белесый, налитойЛедяною последожднойБеспредельной пустотой.Два часа. И человекуМеста нет и дела нет.В этот час библиотекуЗапирают на обед.А на улицах пустынно,На бульварах мокрота,Скучной жизни половинаНесомненно прожита.В лужах рябь под ветром резкимПалым спрыснута листом;Даже слова молвить не с кемВ этом городе пустом.И стоит в тоске отдельнойЧеловечек, сам не свой,Поникая головойУ окошка москательной.
1938
«Поздно, поздно, Георгий!..»
Поздно, поздно, Георгий!..Ты пятый десяток ломаешь,Стала зубы терятьклинописная память твоя,Стало слово черстветь,а ты всё о бессмертной мечтаешьО поэме твоей,о «венце» твоего «бытия»…Жизнь ты жадную прожил:встречался ты с морем и небом;Ты, прильнув к телескопу,Сатурны и бриги следил;Был под пулями ты;революции благостным хлебомТы жену молодуюи звонкую музу кормил.Ты с Верхарном дружил;ты с Гюго заседал в трибуналеВсех легенд и веков;ты легко на эстрады взлетал,И стихи твои с нихот Москвы до Тбилиси звучали,И шампанским прибоемвзметался навстречу им зал.Ты спокойно входил
