жизни не встречал такого энтузиаста.
В тот же день Ирвинг сообщил, что собирается ехать в восточный Лос-Анджелес – послушать молодого певца, который должен исполнять одну из его песен. Таким был Ирвинг Берлин в шестьдесят с лишним лет: энергичный гений в расцвете творческих способностей.
Время не было к нему благосклонно. В девяносто лет он почти потерял рассудок, став настоящим параноиком. Как-то Томми Тюн, талантливый бродвейский продюсер и хореограф, позвонил и попросил разрешения создать мюзикл на основе его песен.
– Невозможно, – отказал Берлин.
– Но почему? – удивился Томми.
– Слишком многие поют мои песни, – прошептал Ирвинг.
К моему величайшему сожалению, мы так и не написали вместе мюзикл.
Зато, к моему величайшему удовольствию, я встретил на съемках «Энни» Говарда Кила, высокого, угловатого актера с совершенно невероятным голосом. Для съемок одного эпизода Говарду пришлось тренироваться в стрельбе, поэтому мы с ним уходили в тир и там соревновались.
Он всегда побеждал.
Съемки, а вслед за ними и монтаж были закончены. Премьера состоялась в 1950-м, и критики рассыпались в похвалах, называя фильм «лучшим киномюзиклом года».
«„Энни, возьми ружье“ – фильм, который нужно посмотреть каждому!»
«Экранная „Энни“ лучше театральной версии».
«Нужно отдать должное Берлину и Филдзам. Истинный хит!»
Бетти Хаттон получила премию Гильдии актеров, как наиболее популярная актриса года, а я был награжден за свой сценарий премией Гильдии сценаристов американского кино.
В 1950-м «Вэрайети» опубликовала список лучших кассовых фильмов всех времен. В нем были три картины, снятые по моим сценариям: «Холостяк и малолетка», «Пасхальный парад» и «Энни, возьми ружье».
Периоды депрессии прекратились, и я решил, что психиатр ошибся в диагнозе. Я вполне здоров. Мы с Доной Холлоуэй продолжали встречаться, и я всегда был рад видеть ее.
Как-то за ужином Дона спросила, не хочу ли я познакомиться с Мэрилин Монро.
– Еще бы! – воскликнул я.
– Я это устрою, – кивнула Дона.
Мэрилин Монро была секс-символом, суперзвездой. За ее плечами осталась безумная мать, приемные родители, детские дома, неудачный брак и постоянное сражение с алкоголем и таблетками. Но у нее было то, что никто не мог отнять, – несомненный талант.
На следующий день Дона позвонила мне:
– В пятницу ты ужинаешь с Мэрилин Монро. Заедешь за ней.
Она дала мне адрес.
Я с трудом дождался пятницы. Мэрилин Монро уже сыграла в таких хитах, как «Джентльмены предпочитают блондинок», «Как выйти замуж за миллионера» и «Обезьяньи проделки» с Кэри Грантом.
Но вечер, к сожалению, не оправдал моих ожиданий. Я приехал к Мэрилин в назначенное время. Дверь открыла ее компаньонка:
– Мисс Мэрилин выйдет через несколько минут. Она одевается.
«Несколько минут» обернулись сорока пятью.
Зато когда Мэрилин вышла из спальни, вид у нее был ослепительный. Взяв меня за руку, она тихо сказала:
– Счастлива познакомиться с вами, Сидни. Я восхищаюсь вашей работой.
Мы ужинали в ресторане на Беверли-Хиллз.
– Расскажите о себе, – попросил я.
Она начала говорить но, к моему изумлению, темой беседы были Достоевский, Пушкин и другие русские писатели. Все, что она говорила, так не соответствовало образу красивой молодой женщины, что казалось, я обедаю с двумя разными людьми. Чувствовалось, что она не совсем представляет, о чем говорит. Позже я узнал, что в то время она встречалась с Артуром Миллером и Элиа Казаном и оба были ее наставниками. Встреча показалась мне приятной, но больше я ей ни разу не позвонил.
Вскоре после того вечера Мэрилин Монро вышла замуж за Артура Миллера.
Как-то августовским вечером 1962 года я ужинал с Хаем Энджелбергом, моим доктором, у него дома. В разгар ужина его позвали к телефону. Он вернулся и сообщил, что у него срочный вызов.
– Я скоро вернусь. Ужинайте без меня, – попросил он.
Но вернулся он почти через два часа.
– Простите, с моим пациентом плохо, – пояснил он, и поколебавшись, добавил: – Это Мэрилин Монро. Она мертва.
Ей было всего тридцать шесть.
Меня познакомила с Гарри Коном, главой производственного отдела «Коламбиа пикчерз», именно Дона Холлоуэй. Кон имел репутацию самого свирепого директора в Голливуде. Недаром он хвастался, что никогда не заполучит язвы.
– Я сам любого награжу язвой!
Говорили, что по-настоящему он боялся только одного человека, Луиса Б. Мейера. Как-то Мейер позвонил Кону и объявил:
– Гарри, ты попал в переплет.
Мгновенно струсивший Кон со страхом осведомился:
– В чем проблема, Эл-Би?
– У тебя контракт с актером, который мне необходим.
Кон с облегчением вздохнул:
– Бери его, Эл-Би, бери кого и что хочешь!
Во время Второй мировой войны по Голливуду ходило его высказывание: «Любой сценарист „Коламбиа“, который уволится, чтобы пойти в армию, – подлый трус».
В молодости Гарри Кон жил в Нью-Йорке и работал на трамвае вместе с лучшим другом Гарри Руби. Кон был вагоновожатым, а Руби – кондуктором. Они были неразлучны.
Много лет спустя, уже живя в Голливуде, они отправились на двойное свидание и стали вспоминать о прежних временах. Кон уже управлял студией, а Руби стал известным песенником.
– Трамваи повторили судьбу динозавров, – заметил Руби. – А вот когда мы на них работали, было здорово. – И, обращаясь к девушкам, добавил: – Кстати, Гарри получал восемнадцать долларов в неделю, а я – двадцать.
Лицо Кона налилось краской.
– Это я получал двадцать, а ты восемнадцать! – прорычал он.
Больше они не виделись.
Я встречался с Коном на нескольких званых ужинах. Увидев меня впервые, он стал распространяться о том, какие бездарные ленивые животные эти сценаристы.
– Я заставляю их приходить на студию ровно в девять утра, как секретарей.
– Если воображаете, что таким способом можно получить хорошие сценарии, вам следует заняться другим бизнесом, – парировал я.
– Что вы можете знать об этом, черт возьми?
И тут завязался жаркий спор. При следующей встрече он сам подошел ко мне: очевидно, подобные схватки ему нравились. Он даже пригласил меня на ленч.
– Прежде чем нанять продюсера, – объяснял он, – я всегда спрашиваю про его успехи в гольфе.
– Почему это вас интересует?
