осклабившееся лицо Сержа Пикара.
В соседней комнате директор вскочил на ноги, услышав звон бьющегося стекла. Он вбежал и увидел Франклина, держащего Стивена в воздухе. Мальчик царапал его лицо, через разбитое матовое стекло двери торчали покрытые кровью ноги ребенка.
– Мистер Джефферсон!
Франклин прорычал что-то и отшвырнул директора так, что тот потерял равновесие.
– Ты, маленький ублюдок! – орал он. – Ты больше никому не сделаешь больно!
Находясь в состоянии шока, директор наблюдал, как Франклин Джефферсон швырнул своего племянника сквозь разбитое стекло; мальчик пронзительно закричал, поранившись об острые осколки.
– Он с ума сошел! – подумал директор, шатаясь и хватая Франклина, распахивающего дверь, чтобы снова схватить Стивена.
– Оставьте его! Если вы его еще тронете, я вызову полицию, клянусь!
Заслонив мальчика, директор видел, как Франклин попятился, потом вдруг повернулся и выскочил в коридор, сбивая с ног всех, кто оказался на его пути.
– Не держите его! – крикнул директор. Он наклонился к Стивену, который лежал на полу и стонал.
– Медсестру сюда, быстро!
– Вызвать полицию? – спросил кто-то.
– Никакой полиции! – отрубил директор.
Что бы там ни случилось – это была Копперфилдская школа – и больше того: дело касалось не кого- нибудь, а Джефферсонов. Директор знал, что он должен делать.
Роза возвратилась в отель «Уиллард», перебирая в памяти подробности дня, проведенного в Бюро по печатанию и чеканке денег. Аргументы в пользу дорожного чека оказались убедительными, она имела весьма приятный ланч с директором, согласовывая детали. В большом черном портфеле лежали пятьдесят чеков – первые ласточки. Роза дождаться не могла, когда покажет их Франклину. Роза спешила через вестибюль, когда ее остановил гостиничный менеджер.
– Мисс Джефферсон, слава Богу, – потом, понизив голос, добавил: – Будьте добры зайти ко мне. Очень срочно.
Едва закрыв за собой дверь, менеджер протянул ей пачку телеграмм. Роза быстро их просмотрела. Три были от Мишель, три от Мак-Куина, остальные от доктора Генри Райта. Содержание всех было одинаковым: она должна немедленно выехать в Нью-Йорк.
– Можно от вас позвонить?
Через десять минут лицо Розы было мертвенно-бледным.
– Это, должно быть, ошибка.
– Боюсь, что нет, Роза, – ответил доктор сквозь треск в телефонной трубке. – Приезжайте скорее.
– Я буду вечерним поездом. Спасибо, Генри…
Роза сказала менеджеру, что уезжает прямо сейчас. Она велела упаковать вещи, заказать место в «Кэпитл Экспресс». Вскоре Роза уже ехала в поезде, пытаясь осознать то, что сказал ей Райт. Это было непостижимо. И тем не менее…
На следующий день в час ночи Роза стояла у кровати сына. Его лицо имело синеватый оттенок от ночной лампы на туалетном столике. Она с трудом сдерживала слезы, глядя на забинтованные подбородок и лоб.
– Необратимых повреждений нет, – громко сказал доктор Райт. – Кости целы, шрамов нет и, – он поднял палец, – что наиболее важно, ни один осколок в глаз не попал. Он счастливец, Роза. Я дал ему успокоительное, чтобы ночью он поспал. Завтра будет как огурчик.
– Что произошло? – прошептала Роза, теребя волосы Стивена. Прибыв домой, она проигнорировала Мишель и Монка, который ждал ее внизу, и вбежала прямо в комнату Стивена.
Доктор Райт, опустив глаза, рассматривал свои ботинки.
– Как говорит директор, Франклин швырнул Стивена через стеклянную дверь.
– Но это невозможно. Доктор пожал плечами:
– Скажите это в школе.
– Полицию вызывали?
– Нет.
Роза оживилась.
– Я полагаю, я могу рассчитывать на ваше благоразумие. – Это было утверждение, а не вопрос.
– Конечно, – Генри Райт поднял портфель. – Все в порядке, Роза, поверьте мне. Я загляну завтра.
Роза не слышала, как он ушел. Она села около Стивена, держа его руку, стараясь унять страх, не отпускавший ее в течение всего времени как она добиралась из Вашингтона.
«Как мог Франклин сделать такое?»
Роза считала себя счастливейшей матерью: такой сын! Лидер, пользуется популярностью среди других мальчиков. Учителя и наставники всегда хвалили его за успехи, никто на него не жаловался – ни в школе, ни дома.
