Мишель не дрогнула.
– Я думаю, вы выразились предельно ясно, мсье, – спокойно произнесла она, с трудом освобождая руку от пальцев Мак-Куина.
Мгновение спустя тьма поглотила ее.
Как и надеялась Мишель, один из солдат узнал ее. Окликнув девушку, дозорные окружили ее; их дружелюбные лица казались бледно-желтыми в свете фонарей. Мишель вежливо отклонила их настойчивые предложения проводить ее домой, на ферму. Отведя немцев далеко от места, где прятались американцы, Мишель пожелала им спокойной ночи и долго смотрела, как дозор удаляется по тропинке в сторону Сент- Эстаса.
– Молодец, девушка! – сказал Монк, выходя из зарослей.
Мишель не обратила внимания на комплимент.
– Мы должны доставить вашего друга в безопасное место.
Она снова осмотрела рану американца и закусила губу. Дыхание американца было учащенным, кожа горячей на ощупь. Пуля засела глубоко, и Мишель была уверена, что без операции тут не обойтись. Иначе американец умрет.
Мишель приподняла голову солдата и просунула руку ему под мышку.
– Помогите мне поставить его на ноги.
– Если вы возьмете этот мешок, я сам понесу его, – предложил Монк.
– Если он сам сюда дошел, лучше нам вести его и дальше. Не стану и говорить, что произошло бы, если бы вы взвалили его себе на плечо и кровь прилила бы к голове.
Уйдя от коменданта, Серж Пикар отправился в госпиталь, где узнал, что Мишель Лекруа уже ушла. Ничего. Он зайдет в пекарню, захватит для нее свежую булку и пойдет напрямик, чтобы оказаться на ферме раньше нее. Он шагал, запыхавшись, по освещенной луной дороге, стараясь идти так быстро, как только позволял его вес.
Сын булочника Серж Пикар влюбился в Мишель, когда они еще были детьми. Он был убежден, что когда-нибудь он и эта веснушчатая девочка с золотисто-каштановыми волосами станут мужем и женой. Его нисколько не волновало, что Мишель остается с ним вежливо-холодной. Подростком Серж сильно растолстел, но продолжал уверять себя, что Мишель любит его, несмотря на все свое упрямство. В конце концов разве она одна из деревенских ребятишек дразнила его и насмехалась над ним?
Объявление войны невероятно обрадовало Сержа Пикара. Молодые люди, уже начавшие обхаживать расцветавшую Мишель, были призваны в армию, тогда как сам Пикар был комиссован из-за избыточного веса. Со своим раболепным характером ему нетрудно было втереться в доверие к квартирмейстерам военных частей, размещенных вблизи Сент-Эстаса, и получить Выгодные подряды на поставку хлеба. Пекарня – наследство отца – приносила ему неплохой доход. Война должна была сделать его богатым человеком.
Но, когда военные действия начали затягиваться, а армии противоположных сторон стали вести бои за одни и те же клочки земли, Пикар стал замечать, что мечты его рассеиваются как дым. Вместо того, чтобы искать у него прибежища при первых признаках опасности, Мишель Лекруа поступила работать в госпиталь. Те часы, которые, казалось Пикару, она должна была проводить рядом с ним, она проводила у постелей раненых и умирающих людей. За четыре года войны Пикар перевидал десятки привлекательных иностранцев, влюблявшихся в Мишель. Соперников у него стало еще больше, чем раньше. Серж Пикар жил в постоянном страхе, что в один прекрасный день с поля боя в госпиталь привезут мужчину, который уведет с собой его Мишель.
Наконец Пикар обнаружил способ унять свои страхи. Он пронюхал, что немцы готовы щедро заплатить золотом за надежность, скромность, а главное, за безупречную информацию. Пикар не считал себя предателем. В конце концов англичане, канадцы и бельгийцы, которых он выдавал, были для него точно такими же иностранцами, как и немцы. Пикар никогда не видел их в лицо, и ему легко было оставаться равнодушным к их судьбе. А немецкое золото означало, что он сможет купить для Мишель все, что будет угодно ее душе.
Несмотря на холодную ночь, Пикар вспотел, пересекая свежевспаханное поле. Впереди, в неглубокой долине, он видел очертания фермы Лекруа. Мысль о Мишель заставила Пикара вспотеть еще больше. Скоро никакие солдаты не будут соперничать с ним, и в тот день, когда окончится война, Мишель станет его невестой. Они будут жить в маленькой квартирке прямо над пекарней, и весь день Мишель будет стоять за прилавком. Они все будут делать вместе, и он не оставит ее ни на минуту.
Пикар так распалился, что едва успел заметить три фигуры, направлявшиеся к небольшому хлеву: двое поддерживали с обеих сторон третьего. Он похолодел. «Солдаты! Американские солдаты!» Когда луна, выйдя из-за облаков, залила бледным светом окрестности, Пикар узнал в одной из фигур Мишель Лекруа.
– Положите его сюда, – сказала Мишель.
Она показала на набитый соломой тюфяк в углу хлева. До войны на этой импровизированной постели спал батрак, которого ее отец нанимал на время сбора урожая.
– У стойл есть еще фонарь. Принесите его.
Мишель накачала воды старой помпой, стоявшей рядом с кормушками, и при свете фонаря начала осторожно промывать рану. Работая, она поняла, что до сих пор так и не рассмотрела хорошенько этого американского солдата. Она была поражена его красотой, особенно густыми, светлыми, почти белыми волосами и длинными, загнутыми вверх ресницами. Но в нем было и что-то большее, чем физическая привлекательность. Это была сила духа, поддерживавшая в нем жизнь и заставлявшая сдерживаться от боли, которая, должно быть, мучила его в те минуты, когда он приходил в сознание.
– Как его зовут? – услышала она свой собственный голос.
– Франклин Джефферсон. А я – Монк Мак-Куин.
– Франклин… – Мишель взяла его лицо в свои ладони и прошептала: – Франклин, надо крепиться…
– Вы чертовски хорошая медсестра, – сказал Монк, глядя, как она ополаскивает тряпку в воде и
