Так же, как и теперь, клянусь этими ворами и грабителями.
Мой добрый принц, в чем причина вашего расстройства? Вы же сами заграждаете дверь своей свободе, отстраняя вашего друга от ваших печалей.
Сударь мой, у меня нет никакой будущности.
Как это может быть, когда у вас есть голос самого короля, чтобы наследовать датский престол?
Да, сударь мой, но «пока трава растет…»51 — пословица слегка заплесневелая.
А, флейты! Дайте-ка мне одну. — Отойдите в сторону. — Почему вы все стараетесь гнать меня по ветру, словно хотите загнать меня в сеть?
О, мой принц, если моя преданность слишком смела, то это моя любовь так неучтива.
Я это не совсем понимаю. Не сыграете ли вы на этой дудке?
Мой принц, я не умею.
Я вас прошу.
Поверьте мне, я не умею.
Я вас умоляю.
Я и держать ее не умею, мой принц.
Это так же легко, как лгать; управляйте этими отверстиями при помощи пальцев, дышите в нее ртом, и она заговорит красноречивейшей музыкой. Видите — вот это лады.
Но я не могу извлечь из них никакой гармонии; я не владею этим искусством.
Вот видите, что за негодную вещь вы из меня делаете? На мне вы готовы играть; вам кажется, что мои лады вы знаете; вы хотели бы исторгнуть сердце моей тайны; вы хотели бы испытать от самой низкой моей ноты до самой вершины моего звука; а вот в этом маленьком снаряде — много музыки, отличный голос; однако вы не можете сделать так, чтобы он заговорил. Черт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке? Назовите меня каким угодно инструментом, — вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете.
Благослови вас бог, сударь мой!
Принц, королева желала бы поговорить с вами, и тотчас же.
Вы видите вон то облако, почти что вроде верблюда?
Ей-богу, оно действительно похоже на верблюда.
По-моему, оно похоже на ласточку.
У него спина, как у ласточки.
Или как у кита?
