Все лучше и все хуже.
Так и вы должны брать себе мужей. — Начинай, убийца. Да брось же проклятые свои ужимки и начинай. Ну: «Взывает к мщенью каркающий ворон»49.
«Рука тверда, дух черен, верен яд,
Час дружествен, ничей не видит взгляд;
Тлетворный сок полночных трав, трикраты
Пронизанный проклятием Гекаты,
Твоей природы страшным волшебством
Да истребится ныне жизнь в живом».
Он отравляет его в саду ради его державы. Его зовут Гонзаго. Такая повесть имеется и написана отменнейшим итальянским языком. Сейчас вы увидите, как убийца снискивает любовь Гонзаговой жены.
Король встает!
Что? Испугался холостого выстрела!
Что с вашим величеством?
Прекратите игру!
Дайте сюда огня. — Уйдем!
Огня, огня, огня!
Олень подстреленный хрипит,
А лани — горя нет.
Тот — караулит, этот — спит.
Уж так устроен свет.
Неужто с этим, сударь мой, и с лесом перьев, — если в остальном судьба обошлась бы со мною, как турок, — да с парой прованских роз на прорезных башмаках я не получил бы места в труппе актеров, сударь мой?
С половинным паем.
С целым, по-моему.
Мой милый Дамон,50 о поверь,
На этом троне цвел
Второй Юпитер; а теперь
Здесь царствует — павлин.
Вы могли бы сказать в рифму.
О дорогой Горацио, я за слова призрака поручился бы тысячью золотых. Ты заметил?
Очень хорошо, мой принц.
При словах об отравлении?
Я очень зорко следил за ним.
