– Нет чего? – Сова потрясенно впилась взглядом в лоб подмастерья. На ее родине много веков назад клеймом на лбу метили преступников и беглых рабов.

– Нет клейма. Он еще только подмастерье, а нам нужен мастер.

Подмастерье окинул их оценивающим взглядом и, видимо, продешевил, потому что лицо его под щетиной приобрело разочарованное выражение. Покупатели, молодой синельди с юношей, одетым как сэрандос, наверняка пришли за декоративным оружием. И зачем им только понадобилось на такую игрушку навешивать знак знаменитого Урганта? Как видно, юноше не терпится стать мужчиной, и, подобно всем юнцам, ему кажется, что меч на боку способен сделать его старше. Впрочем, монеты никогда не звенят задаром, и подмастерье даже не подумал улыбнуться. Он откинул полог из мешковины и предложил пришедшим посмотреть готовое оружие, расставленное у стены. Юноша снова попытался встать, но старший опять одернул его, и он остался сидеть, впившись взглядом в поблескивающий металл.

Старший отрицательно покачал головой и потребовал мастера. Подмастерье оглядел парочку молодых транжир уже с интересом. Старший носил плащ целителя, и оружия при нем не было. Младший, тоже безоружный, глазел на дешевые мечи, как ребенок на ярмарке – на медовые леденцы. И зачем им меч на заказ? Денег лишних у целителей стало много? Или юноша – наследник состоятельного папаши? Подмастерье пошел за мастером, смекая про себя, что заказ есть заказ: работа долгая и почетная. К тому же прибыльная.

После его ухода Сова решилась, наконец, раскрыть рот:

– А почему он все еще подмастерье? Он же не молодой.

– Потому что мастер еще жив. Вот как умрет мастер, по его завещанию подмастерья получат клеймо. Или не получат.

– Как – не получат?

– Это, конечно, редкость, – Лорис пожал плечами, – но бывает. Хотя мне сложно понять, что может наставить мастера отказать в завещании клейма. Любой человек хочет, чтобы имя и дело жили после его смерти. Зачем брать с собой в костер лишние поленья? Ни некоторые, видимо, думают, что и в Стране Остывшего Дыхания откроют свою кузню.

– А клеймят только кузнецов?

– Нет. Все профессии так или иначе метят.

– И врачей? – удивилась Сова.

– Конечно, – подтвердил Лорис. – И врачей. Чем мы хуже?

– И где?

– Что где?

– Где у тебя клеймо? – Сова оглядела Лориса с ног до головы.

– За правым ухом, – Лорис с готовностью отогнул ухо, чтобы показать ей маленькую татуировку в виде двух сплетенных колец. – Еще выражение есть такое: «Доверился правому уху». Это значит – вызвал врача.

Сова рассмеялась. Она-то почти год была уверена, что «довериться правому уху» означает сообщить собеседнику какую-то тайну. Вот так доверишься правому уху, а ухо-то без клейма!

– А у мастера тоже за ухом? – спросила она.

– Нет.

– А где?

– Сейчас увидишь. Молчи, вон идет мастер. Говорить буду я.

Сова махнула рукой: она и правда еще слишком многого не понимала в местных обычаях, чтобы на равных участвовать в этом спектакле.

Мастер поразил ее воображение. Она ожидала увидеть мускулистого здоровяка, легко жонглирующего огромным молотом, но вместо этого к хижине ковылял сгорбленный старичок в белой холщовой рубахе с рукавами, закатанными до локтей. Если он когда-нибудь и работал в кузне, то разве что специалистом по розжигу огня. Но правая рука его (Сова замерла от изумления), тощая, с вздувшимися венами и выступающими сухожилиями, высушенная годами рука от кисти до локтя была покрыта густой татуировкой, отчего казалась похожей не на человеческую конечность, а на птичью лапу.

Старик доковылял до приемной, кивнул свысока в знак приветствия и стал поочередно ощупывать взглядом то Сову, то Лориса.

– Меч на заказ, декоративный? – спросил он, вдоволь насмотревшись, неожиданно чистым, нестарческим голосом.

– Боевой. Легкий, – кратко ответил Лорис.

Никакого удивления.

– Для тебя? Для нее?

– Для нее.

Старик, оказывается, мгновенно распознал в Сове женщину в мужском костюме.

– Конный? Для пешего боя?

– Для пешего.

– Лучший? Средний? Так себе?

– Самый лучший.