что самолёт сядет в пуще, на одной большой поляне. Это отсюда километрах в десяти, возле Дубков.

Кремнев вёз сокровище на лёгкой бричке. Кроме него было ещё пять человек охраны. И вот на полпути нарвались на засаду. Двое были убиты сразу, а самого Кремнева ранило в бок и в ногу.

Пришлось повернуть назад. Но у фашистов — мотоциклы. Тогда те трое, что ехали вместе с Кремнёвым, залегли с пулемётом на дороге, а он погнал дальше один.

Немцы снова стали настигать Василя уже возле вон того мостика, — показал дед Рыгор рукой. — Он издали услыхал шум моторов, поехал вдоль реки. А когда фашисты приблизились, свернул и — к Чёрному озеру.

На какую-нибудь минуту опоздали эсэсовцы. Когда они выскочили на берег, Кремнев бросил что-то тяжёлое в воду и выстрелил из пистолета себе в грудь…

Рассказ оборвался долгим вздохом. Дед Рыгор свернул себе новую цигарку и молча закурил.

— Ну, а потом что было? — не выдержал Николай Николаевич.

— Потом… Василь промахнулся, в сердце себе не попал. Ослаб, верно, рука дрожала. Столько крови потерял!.. А когда пришёл в себя, фашисты стали про золото допытываться. Прослышали как-то, радиограмму, что ли, перехватили. Кремнев усмехнулся и показал на воду. Там, дескать, ищите. Тут же сыскался смельчак, разделся — ив воду. Только его и видели. Тогда каратели водолазов привезли. Долго искали, да так ни с чем и поехали…

— Что-то не верится! — засмеялся Скуратов. Он слушал всё время с напряжением, крепко сжав кулаки, так, что даже косточки побелели. — Наверно, какой-нибудь пройдоха-водолаз нашёл ящик, да смолчал. А потом тайком вытащил. Ого! Чтобы они да пропустили такой случай!..

— Может быть, — неохотно согласился дед Рыгор. — Только ящик — не пятак, его в кармане не спрячешь.

— Кремнев мог выбросить золото по дороге, — помолчав, высказал свою мысль Казанович. — Скажем, сунул в какую-нибудь нору и забросал хворостом. Мог в окопчике зарыть, а то и в реку бросить, когда ехал берегом.

— А зачем бы ему тогда ехать к озеру? — возразил Архип Павлович. — Вернее было бы напрямик. И дорога короче. А то просто бросил бы лошадь, золото — в реку, а сам — в лес. Уж он-то знал, где можно спрятаться!

— Должно быть, хотел сбить с толку эсэсовцев и спасти сокровище. Добрался до озера, бросил в воду камень побольше — пусть ищут…

— Вполне вероятно, — помолчав, произнёс Скуратов. Потом поднялся, зевнул. — Не знаю, как кто, а я не прочь немного подремать. Отвык вставать рано.

— Пойдём и мы? — вопросительно посмотрел на деда Казанович, когда Архип Павлович скрылся в своём шалаше. — Жерлицы нынче ставить бесполезно.

Взрослые разошлись по палаткам. На поляне остались только Валерка, Лёня и Алик. Валерка и Лёня мыли посуду, Алик сидел под берёзой и о чём-то думал.

Никто не заметил, как вздрогнул и изменился в лице Алик, услыхав произнесённое дедом Рыгором слово «горбун». Он даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но спохватился и промолчал.

Пока взрослые беседовали, Алик сидел без движения и ловил каждое слово. Потом, когда они разошлись, крепко задумался.

Горбун! Нет, это, наверно, простое совпадение. А что, если… если тот горбун, которого они видели третьего дня на озере, и есть Ползунович? Объявился, чтобы разыскать то самое золото.

Нет, не может этого быть! Ползунович в тюрьме, это все знают. И всё же Алику захотелось ещё раз увидеть того горбуна, столкнуться с ним лицом к лицу, а ещё лучше как следует рассмотреть его откуда- нибудь из-за куста.

— Ребята, давайте сходим по ягоды, — предложил он, подходя к столу, на котором Валерка и Лёня раскладывали для просушки посуду. — Тут ведь рукой подать. Пока солнце зайдёт, по котелку голубики наберём.

— По ягоды? — переспросил Гуз и сразу оживился. — Верно! Всё равно сегодня уже никуда не пойдём.

Они взяли котелки и направились на то самое место у берега Чёрного озера, где были в прошлый раз.

За три дня ягод стало больше. Поспели и те, которые тогда были ещё зеленоваты. Валерка и Лёня, не теряя времени, забились в кусты и стали обирать крупные ягоды обеими руками. Алик тоже сорвал несколько штук, но со стороны можно было заметить, что делает он это неохотно, что его занимает совсем другое. И когда друзья увлеклись настолько, что уже, кроме ягод, ничего не видели, он начал понемногу отставать, а потом лёг и быстро пополз к берегу.

Солнце садилось, и крутые противоположные берега были залиты розоватым светом. Золотистые лучи проникали под ветви елей, в гущу кустов, в неподвижные травы, и всё было видно так отчётливо, будто находилось в двух шагах. Вон из травы выглядывает головка одуванчика, вон лежит обгорелый пень, разбросив во все стороны длинные корни — отсюда он очень напоминает осьминога; а вон и тот камень, на котором сидел горбун.

Алик лежал в багульнике долго, до тех пор, пока розовый свет не сменился серым.

Зашло солнце. Над водой стал подниматься туман. Темнело быстро. Разочарованный тем, что ему так ничего и не удалось увидеть, Алик нехотя поднялся на ноги, чтобы идти к друзьям, и вдруг словно подкошенный упал на мягкий мох.

Из глубины озера бесшумно вынырнуло что-то белое, огромное, живое и так же бесшумно поплыло к берегу. Большущие глаза загадочного существа тускло блестели.

Алик впился руками в стебли багульника, сжался в комок. Сердце его билось часто-часто, и не было сил заставить его успокоиться.

Туман серым пологом висел над водой. На время Алик даже потерял таинственного жителя Чёрного озера из виду, а когда заметил снова, тот был уже возле самого берега. Вот он осторожно выполз на камни, выпрямился…

Это был человек. За плечами у него висело что-то вроде ранца. Лицо закрывала маска. Кто это? Тот самый горбун? Или кто-нибудь другой? Как жалко, что туман и густеющие сумерки не дают хорошенько разглядеть его!..

Какое-то время человек стоял у воды, а потом — Алик не успел даже уследить, как это произошло, — исчез, мгновенно растворился в тумане, как будто и сам превратился в туман. Сколько ни напрягал Алик слух и зрение, он ничего больше не услышал и не увидел.

Нужно было спешить назад. Алик боялся, что Валерка вот-вот окликнет его, станет искать.

Но друзья и не заметили, что всё время собирали ягоды одни. Когда Алик подошёл, они даже не посмотрели в его сторону.

— Может, пора в лагерь?

— Погоди. Видишь, сколько ягод! — отмахнулся Валерка и, увидев в руках у Алика пустой котелок, разинул рот от удивления.

— Споткнулся… рассыпал… — пробормотал Алик, не глядя в глаза другу.

— А почему не собрал?

— Подавил ногами, да и темновато уже… Пошли!

— Без ягод? С ума ты сошёл! Смотри, сколько я один набрал! И котелок, и полную шапку. А ты придёшь с пустыми руками?..

Напрасно Алик твердил, что не любит голубики, что и есть её не будет, — Валерка ничего не хотел слышать. Он сидел на корточках и проворно собирал в Аликов котелок крупные ягоды. Тому ничего не оставалось, как тоже взяться за дело. И лишь когда тьма сгустилась настолько, что найти ягоду можно было