установленных на обшивке. Камер снаружи было действительно много. Для визуального контроля целостности внешней обшивки камеры были установлены так, что поле их зрения полностью покрывало всю поверхность станции. Сейчас это было только на руку аналитикам тактического центра, так как это был единственный способ достоверно узнать, что именно происходит снаружи. На те данные, которые поступали от системы защиты станции, полагаться было больше нельзя.

Как выяснилось, активность проявлялась только у орудийных портов рядом с тем, который заметил Артур. Видимо мятежники действительно собирались открывать огонь по какой-то конкретной цели.

— Думаешь, в наши корабли целятся? — спросил Артур Стайрона.

— Похоже на то, — поморщившись, ответил контрразведчик. — Правда, неизвестно, попадут они в них или нет. Откуда бы у этих техников взялась информация о том, где сейчас корабли висят?

— Ну, вполне можно было проследить, как они меняли расположение после того, как эвакуацию отменили во время пожара.

— Это вряд ли, — заметил Стайрон. — Для этого надо очень много средств обнаружения иметь. Но по большому счету, даже если они лишь приблизительно знают, где находятся наши корабли, им этого уже вполне достаточно. Начнут методично расстреливать выбранный сектор, и рано или поздно один из кораблей сдвинется, чтобы уйти из-под удара. Вот тут-то они его и увидят по-настоящему.

— А если вдруг они точно знают расположение кораблей? Тогда первые же выстрелы будут точными.

— Вообще-то экипажи уже предупреждены. Сейчас корабли находятся вне зоны эффективного поражения, поэтому у них есть возможность уйти от выстрела. Проблема не в том, что мятежники могут попасть в корабль, проблема в том, что они могут их заставить опять демаскировать себя.

Наконец одно из плазменных орудий ожило и произвело выстрел.

— Мимо, — прокомментировал Стайрон, глядя на свой экран. — Они не видят кораблей, это точно. Выстрел прошел слишком далеко.

— И что, мы будем просто сидеть и наблюдать, как они стреляют по кораблям? — спросила Цеззи.

— Конечно же, нет, — ответил контрразведчик. — Сейчас практически все информационные специалисты стараются вновь получить контроль над орудиями, а часть техников отправилась в орудийные отсеки, чтобы просто отсоединить их от управления. А когда мы избавимся от мятежников, орудия снова включат в систему управления. Так что им осталось не более десяти минут. После этого орудия замолчат.

Впрочем, отпущенного времени мятежникам хватило. На исходе четвертой минуты один из кораблей обнаружил себя. Ему пришлось включить двигатели, чтобы уйти от выстрела, который неминуемо должен был попасть кораблю в борт. Поняв, где располагаются корабли, мятежники сосредоточили весь огонь на этом секторе пространства. И еще через две минуты все четыре корабля поддержки были отчетливо видны даже на тех экранах, где отображалась обычная оптическая информация. Агенты внешних, захватившие управление орудиями, все-таки добились своего и заставили корабли поддержки демаскировать себя.

Четыре корабля лениво маневрировали, аккуратно отходя от станции. Экипажи стремились отвести корабли за пределы радиуса эффективного поражения. Несмотря на то что мятежники не были хорошими стрелками и от их выстрелов уворачиваться было нетрудно, никто попусту рисковать не собирался. Впрочем, корабли поддержки не успели дойти до намеченной точки, когда орудия одно за другим начали замолкать. Техники, очевидно, добрались уже до орудийных отсеков и начали отключать управляющую систему, которая контролировалась мятежниками.

Когда огонь затих, корабли снова канули в темноту. Они еще продолжали инерционное движение, чтобы мятежники не смогли запомнить их расположение. Но за все то время, что четыре корабля поддержки провели у станции «Хабитейшн», уже второй раз им приходилось менять позицию. Теперь, когда подойдут корабли внешних, а в их скором появлении уже никто не сомневался, вряд ли можно будет рассчитывать на эффект внезапности.

— Этой станции просто потрясающе не везет, — резюмировала Цеззи. — Сначала пожар, потом захват. Десант не смог справиться с кучкой техников. Какой-то бардак. Я, конечно, не раз сталкивалась с подобным, пока работала в Поясе Астероидов, но мне почему-то казалось, что на станциях Федерации такого не бывает.

— Проблемы и нештатные ситуации бывают везде, — сухо ответил Стайрон. — Понятие энтропии еще никто не отменял.

— Да ладно, я все понимаю, — пожала плечами девушка. — Строго говоря, я бы на месте нашего командования действовала точно так же. Поэтому упрекать мне их не в чем. Меня просто беспокоит это затянувшееся неопределенное положение. С технарями этими надо кончать, а то я неуютно чувствую себя на станции, половина которой контролируется врагами.

— Все чувствуют себя точно так же, — ухмыльнулся Артур.

— Послушайте, Стайрон, — Цеззи чуть понизила голос, — у вас же есть на станции свои люди, верно?

— Да, есть, — таким же тихим голосом подтвердил контрразведчик. Беседовать о подобных вещах вслух в тактическом центре было, строго говоря, неразумно, но сейчас вряд ли кто-нибудь прислушивался к их диалогу.

— И оружие у них наверняка незарегистрированное, без этих маячков.

— Все верно, — кивнул Стайрон, все ещё не понимавший, к чему клонит Цеззи.

— Ну так пустите их на девятый ярус. Они ведь наверняка подготовлены не хуже десанта у вас. Они же агенты, они приспособлены к боям внутри помещений. Я, например, не уверена, что конфликт будет разрешен в ближайшие часы. Тут того и гляди корабли внешних подойдут, а у нас их люди целый ярус удерживают и контролируют систему защиты. Вам не кажется, что мы в цейтноте?

— Цеззи, ты, кажется, немного увлеклась, — усмехнулся контрразведчик. — Во-первых, я не смогу объяснить, кто эти люди, откуда у них оружие и почему они мне подчиняются.

— Скажете, что это наемные специалисты, такие, как я, например.

— Я могу объяснить, откуда у меня взялся привлеченный со стороны аналитик. Но вот объяснить, почему я притащил на станцию больше двадцати человек с оружием, я уже не смогу. Личные вооруженные силы у нас не поощряются. Но это даже не главное. Во-вторых, — продолжил Стайрон, — моя главная задача это не война с внешними, как бы странно это ни звучало от майора контрразведки, а охрана Артура. И мне для этой охраны нужны все мои люди. До последнего человека. Если нашу станцию захватят внешние, то Артур станет военнопленным. И это не так уж страшно на самом деле, потому что тогда его будут охранять те Хранители, что работают на внешних станциях. И будут охранять не слабее, чем это делаю я. Я больше чем уверен, что они насытили своими людьми до предела те корабли, что сейчас идут к нам. Так что, с этой точки зрения, я поступаю вполне правильно и разумно. Мне плевать, кто выиграет в этой войне. А если станция «Хабитейшн» перейдет в руки внешних и я сам окажусь в плену, это не самое страшное. Для меня главное, чтобы Артур оставался жив. Любой ценой.

— Именно поэтому он регулярно выходит на вылеты в пространство, где жизнь любого пилота, тем более военного, висит на волоске.

— Я… — Артур попытался встрять в беседу и объяснить Цеззи, что та не права, но Стайрон жестом попросил замолчать его и сам ответил на реплику девушки.

— Поверь мне, в пространстве он находится в большей безопасности, чем здесь. Так что давай предоставим десанту делать его работу, а сами сосредоточимся на наших целях. Да, захват станции «Хабитейшн» будет весьма нежелателен, именно поэтому мы с тобой сидим сейчас в тактическом центре и упорно работаем. Но основная наша цель — отнюдь не участие в войне, и ты должна это помнить.

— Хорошо, — сухо ответила девушка. — Боты с камерами уже собирают? — спросила она Стайрона.

— Да.

— Значит, скоро их вышибут с девятого яруса. А пока займемся другими проблемами. — Цеззи снова вывела на экран схему коммуникаций тактического центра. Красным цветом на ней светились основные узлы связи, которые контролировались мятежниками.

— Давайте еще раз опишем текущую ситуацию. Каким-то образом мятежники захватили под контроль коммуникации тактического центра. Точнее, самые важные их узлы. — Стайрон молча кивнул. — Физически