— Почему ты пробралась в мою каюту еще там, на крейсере? — Артур решил начать с вопроса.

— Я тебе уже говорила. — Цеззи пожала плечами. — Мне было просто интересно.

— Хорошо, — Артур улыбнулся, — не будем повторяться. Тебе было интересно, но ранее ты так не поступала. То есть твой интерес к человеку, находящемуся под охраной, был беспрецедентен. Было бы логично предположить…

— Ты бы о пробоине лучше рассказал, — перебила его девушка.

Сбитый с мысли, Артур почесал нос.

— Если коротко, я могу видеть будущее.

Цеззи смотрела на него, чуть нахмурившись, и молчала.

— Я могу видеть будущее, — медленно повторил Артур.

— Предсказывать? — переспросила Цеззи.

— Нет-нет! Именно видеть. Для меня самого это очень необычно, в полной мере я обрел эту способность совсем недавно, и, если говорить честно, она меня пугает.

— А… — Цеззи хотела задать очередной вопрос, но Артур не дал ей этого сделать.

— Подожди, не перебивай меня. Это трудно рассказывать, поэтому не сбивай меня пока, хорошо? Я тебе расскажу полную версию, а потом буду отвечать на твои вопросы. Договорились?

Девушка кивнула в ответ.

— Что ж, тогда начнем. — Артур пожалел, что в спасательной капсуле постоянно царит невесомость. Он привык во время трудных разговоров расхаживать по помещению, это нехитрое занятие несколько дисциплинировало его мысли и позволяло правильнее выстраивать аргументацию.

— Уже очень давно, еще с подросткового возраста, мне начали регулярно сниться одни и те же сны. Я никогда не запоминал их, но ощущение от них оставалось всегда одно и то же. Этакая… предопределенность, если хочешь, Я не слишком обращал на это внимание. Ну сны, и сны, ничего особенного. В конце концов, все мы иногда видим повторяющиеся сны. А недавно меня просветили, рассказав, что эти сны меня больше преследовать не будут. Оказалось, что я сновидец, что я приспособлен для того, чтобы видеть в своих снах будущее. И вскоре на смену повторяющимся сновидениям, которые я не мог запомнить, пришли совершенно четкие, конкретные и яркие сны. Я вижу… Я вижу людей. Разных людей. Говорят, что я вижу их будущее. Я сначала сам не верил в это, но мне предоставили доказательство.

— Какое? — спросила Цеззи.

— Человек, который мне все объяснял, смог сказать, когда будет очередная атака на станцию «Феллоу» и сколько машин я собью во время вылета. Это… сильно поколебало мое неверие. В конце концов, я все же могу смотреть в лицо конкретным фактам. А сегодняшний случай убедил меня окончательно. Понимаешь, все, что сейчас произошло, я видел во сне сегодня ночью. Я еще во сне обратил внимание, в какое время произойдет столкновение. Потому я и хотел все проверить. Потому я и сменил курс утром. Потому я и приготовил ремонтный набор и скафандры. Собственно, во сне мы тоже справились с пробоиной. Но я не хотел рисковать, потому и притащил скафандры в кабину.

— А если бы ты не изменил курс, удара бы не произошло? — спросила Цеззи.

— Скорее всего произошел бы. Мне очень внятно объясняли, что увиденное сновидцем обязательно сбывается. Но проверить все равно надо было.

Цеззи чуть прищурилась. Все же она была специалистом по компьютерным системам и обеспечивала на корабле информационное взаимодействие, следовательно, обладала четко выраженным аналитическим складом ума. Сейчас она пыталась уложить в свою картину мира то, о чем рассказывал ей Артур. В конце концов, как бы фантастично ни звучало то, о чем он ей рассказал, Цеззи могла смотреть в лицо фактам. А факты однозначно указывали на то, что Артур заранее знал об ударе микрометеорита. Вероятность этого события достаточно мала, и радары не могли засечь крупинку камня, так что обычные, рациональные методы объяснения в данном случае отпадали.

— Сколько вообще сновидцев бывает? — спросила Цеззи.

— Немного. — Артур не собирался сразу выдавать всю информацию. Он все еще не мог ей полностью доверять.

— Но все же? Тысячи, сотни? Хотя бы порядок можно назвать?

— В разные времена — по-разному. Но сейчас нас действительно мало. Единицы.

— Единицы. — Цеззи продолжала размышлять вслух. — А как часто к тебе приходят эти сны?

— Каждую ночь.

— Нет, все равно слишком мало получается. Да при любом раскладе сновидцы не могут видеть сразу все.

— Я тоже об этом думал, — улыбнулся Артур.

— Но как насчет статистики? Неужели всегда увиденное происходит неизбежно?

— В тех случаях, когда удается это проконтролировать, проверить, — да, — жестко ответил Артур.

— Получается, что все предопределено, так? — Цеззи говорила уже тише, буквально себе под нос. Она скорее думала вслух, чем полноценно участвовала в диалоге.

— Я так не думаю.

— Ты же сновидец, — удивилась девушка. — Ты только что доказал, что твое предвидение было верным. А теперь пытаешься убедить меня в обратном?

— В свое время я тоже считал, что все предопределено, и свободы воли не существует. Однако меня переубедили.

— И как же?

— Если я предложу тебе сейчас шагнуть из шлюза наружу без скафандра, ты откажешься. Но это еще не значит, что все предопределено. С одной стороны, часть наших реакций может быть предсказана, так? То есть любой здравомыслящий человек откажется выходить в пространство, не надев скафандр. Но это его осознанный выбор, а не предопределенность. Предопределено только то, что мы видим во сне. А все остальное идет само по себе. По крайней мере я так думаю.

— То есть ты в этом не уверен? — Цеззи действительно была неплохим аналитиком, и точно засекла слабое место в тираде Артура.

— Я в этом не уверен, — со вздохом подтвердил пилот. — Если я все правильно понимаю, никто не знает точно, как все обстоит на самом деле. Непреложным фактом можно считать то, что всегда существует как минимум один сновидец, и то, что он видит в своих снах, неминуемо сбывается. Но согласись, глупо считать, что предопределено все, до мельчайшей детали. Люди — не марионетки. Если ты захочешь пить, ты сама решаешь, выпить тебе воду или сок. Это твоя личная свобода выбора.

— Может статься, что свобода выбора — это иллюзия.

— Что я тебе могу сказать? Я считаю, что это не так. Однако существуют люди, которые разделяют твою точку зрения.

Артур замолчал, но Цеззи поняла, что он не закончил свой рассказ и ждет, чтобы его немного подтолкнули. Девушка приняла правила игры.

— И кто же эти люди?

Пилот еще раз вздохнул:

— Подавляющее большинство людей ничего не знает о нас. Но каждый человек, если верить тому, что мне рассказали, обладает способностью чувствовать сновидцев. У кого-то эта возможность ярче выражена, у кого-то ее практически нет. Людей, которые хорошо чувствуют сновидцев, называют индикаторами. Я подозреваю, что ты как раз и есть одна из них. Это по крайней мере объясняет твой интерес ко мне, особенно когда ты не знала, кто сидит в той злополучной каюте под замком, Так вот, все индикаторы, посвященные в тайну существования сновидцев, разделены на две группы. Та часть, которая называет себя Освободителями, считает, что в жизни человечества предопределено все до мельчайших деталей. Более того, они считают, что именно сновидцы создают эту предопределенность. Соответственно, на нас взваливаются все обвинения. Дескать, хоть и непредумышленно, но именно мы лишаем род человеческий свободы. А вот если бы сновидцев не было, то люди обрели бы свободу выбора и зажили бы счастливо. Освободителям противостоит другая группа — Хранители. Они защищают сновидцев от покушений Освободителей. Иногда успешно защищают, иногда — нет. Хранители считают, что сновидцы самим своим существованием создают будущее. Они считают, что если умрет последний сновидец, все мироздание тут же исчезнет. Вот такие два радикально различных подхода к проблеме предопределенности.