Некоторое время Цеззи размышляла, слегка теребя нижнюю губу.
— Вторая гипотеза тоже не противоречива, — признала она. — Но нельзя точно сказать, кто прав, я не вижу возможности поставить правильный эксперимент.
— Тот, кто мне рассказывал о расстановке сил, — Артур вспомнил ту памятную лекцию Стайрона, — не раз упоминал о цене ошибки. То есть, раз неизвестно точно, какая гипотеза верна, нельзя сбрасывать со счетов саму вероятность того, что сновидцы являются залогом существования всего мира. А потому попытка нашего уничтожения — очень рискованное дело.
— Логично, — согласилась Цеззи. — Это очень правильный аргумент.
— И надо ли говорить, что мне не нравятся методы Освободителей? — спросил Артур.
— Риторический вопрос, — хмыкнула девушка. — Кстати! — От озарения Цеззи хлопнула себя по лбу. — Получается, что твое похищение вполне могли заказать эти Освободители!
— Я пришел к тому же самому выводу, — кивнул Артур.
— Звучит вся эта история, конечно, — Цеззи повертела в воздухе кистью, обозначая некоторое сомнение, — как минимум странновато. Но против фактов не попрешь, они традиционно упрямы. Получается, ты каждую ночь смотришь кино про себя?
— Нет, — отрицательно покачал головой Артур, — это произошло случайно. Я обычно вижу сцены из жизни других людей. Самые разные кусочки чужих жизней. А вот сегодня я даже не понял сначала, что это сон, все было очень реально. А когда я проснулся и осознал, что я увидел, вот тогда мне стало по- настоящему страшно.
— Почему страшно? Мы же спаслись из-за твоего предвидения.
— Мне рассказывали, что опытные сновидцы сами могут выбирать те моменты в жизни конкретного человека, которые они хотят увидеть. В том числе, они могут видеть и собственное будущее. Но никто из них не хочет этого делать. Теперь я понимаю отчего.
— И отчего же? — спросила Цеззи.
— Чувствуешь себя марионеткой. Щепкой в бурном потоке. Я не хотел бы еще раз увидеть сон про себя. И на самом деле я очень сильно надеюсь, что будущее не предопределено полностью, а только в тех пределах, которые видим мы. Иначе это было бы слишком страшно.
Некоторое время Цеззи молчала, изредка кивая собственным мыслям. Артур в это время смотрел на экран рабочей консоли. На экране отображалась картина пространства перед спасательной капсулой. Марс уже был виден как маленький диск. Лететь оставалось не так уж и долго. На большом корабле даже без серьезных ускорений они добрались бы до Марса за пару дней. В капсуле на это потребуется не меньше недели. Им еще повезло, что капсула набрала немалую скорость во время ухода с поля боя, а потом, еще через два дня, когда Артур решил, что их точно не засекут, он сжег почти весь небольшой запас горючего, разгоняя свою маленькую скорлупку. Теперь на постоянной скорости им оставалось лишь добраться до орбиты Марса. Артур оставил совсем немного топлива про запас, для маневров у Марса. Впрочем, он надеялся, что их подберут еще до того, как капсула достигнет планеты.
— Странно устроен мир, оказывается, — пробормотала Цеззи. — А как насчет экспериментальной базы? Статистическая обработка результатов, их повторяемость. Проводились ли какие-либо исследования?
— Я вообще-то сам совсем недавно узнал о том, что я сновидец. В полную силу сновидцы входят после двадцати лет где-то. Так что знаю я не так уж и много. Насколько мне известно, все, что могло быть проверено, — было проверено. Совпадения всегда есть. Всегда. Расхождений между описываемыми и наблюдаемыми ситуациями не было. То есть не было вообще. Меня самого немного пугает эта неумолимость предвидения. Но это все, что известно о сновидцах. Природа видений не исследована. Собственно, из-за этого все проблемы с Освободителями. Никто ничего не знает точно, кроме одного — предвидение неизбежно сбывается.
— Угу. Хорошо. А кто входит в состав этих организаций, как они там: Освободители и?..
— Хранители еще. Немного пафосно звучит, но дело в том, что эти сообщества организовались еще в средние века, так что названия пришли тоже из тех времен. Оба сообщества состоят из так называемых индикаторов, то есть людей, которые некоторым образом чувствуют сновидцев.
— Да, я помню, ты рассказывал уже об индикаторах. Ха! Так получается, что я тоже индикатор?
— Получается, да. Я с этого и начал разговор. Ты забралась в мою каюту потому, что тебя, как и любого индикатора, влечет к сновидцу, когда тот рядом.
— Прямо так уж и влечет, — поморщилась Цеззи. — Мы с тобой неделю болтаемся вместе в нескольких кубических метрах пространства, а меня что-то до сих пор к тебе не привлекло.
Артур повернул открытую ладонь к девушке, упреждая ее дальнейшие вопросы.
— Это не сексуальное влечение, я этого не говорил. Был бы я девушкой, не приведи господь, конечно, ты все равно вломилась бы в каюту. Это просто некий интерес на неосознанном уровне.
— Ну, возможно, — пожала плечами Цеззи.
— Именно из-за того, что индикаторы стремятся оказаться как можно ближе к сновидцам, их и вычисляют оба этих сообщества, и Хранители, и Освободители. А потом, кто первый вышел на контакт, тот и пытается завербовать найденного человека. Я повторюсь, я многого еще не знаю, так что могу рассказывать только в общих чертах.
— Как-то сложно мир устроен, — резюмировала Цеззи. — Как-то всё это слишком сложно и хитро закручено,
— Никто не обещал легкой жизни, — вздохнул Артур.
Через три дня капсулу подобрал эсминец вооруженных сил Земной Федерации, высланный специально на их поиски. После того, как капсулу завели в док и Артур со своей спутницей наконец-то выбрались из маленького закрытого помещения, началась обычная суматоха. Артура необходимо было идентифицировать, командование корабля хотело быть уверенным, что спасли они именно пилота Артура Колверта. Все процедуры Артур проходил с легкой улыбкой, он догадывался, откуда на подходе к Марсу взялся фрегат с поисково-спасательной миссией. Так что, когда спустя пару часов после того, как были получены и обработаны результаты экспресс-анализов, Артура отвели в один из рабочих кабинетов на второй палубе. Пилот даже не удивился, когда увидел, что там его ждал Стайрон.
— Там со мной еще девушка была, — сказал Артур, садясь в кресло, стоящее рядом с рабочим столом. — Ей тоже бы стоило поприсутствовать на нашем разговоре.
— Здравствуй, Артур, — Стайрон уже не скрывал своей улыбки. Ему было приятно видеть пилота в полном порядке, не утратившего оптимизма. Собственно, Стайрон больше знал Артура по временам обороны станции «Феллоу», когда пилота мучили этические проблемы, и психолог станции денно и нощно работала, чтобы удержать его в норме, а потому он не ожидал увидеть Артура бодрым и веселым после двухнедельного отсутствия. То, что майор контрразведки ошибся в своих ожиданиях, и Артур был в полном порядке, не могло не радовать. — Девушка, которую вместе с тобой извлекли из спасательной капсулы, созналась в том, что она работала на корабле контрабандистов. Что делать преступнику на беседе двух чинов вооруженных сил Земной Федерации?
— Преступник? Хорошо работает контрразведка, быстро. Вроде бы определять, кто преступник, а кто нет — прерогатива суда, разве нет? Вы еще скажите, что она военнопленная.
— Хорошо, со статусом преступника погорячился. А вот военнопленной девушка вполне может стать.
— Стайрон, какого черта происходит? Вы же знаете, что в лётном училище у меня вполне нормальная успеваемость была. Мы не воюем с контрабандистами. Пояс Астероидов не является государством. Следовательно, Цеззи не может быть военнопленной.
— А что она делала с тобой в капсуле? Никакой эмоциональной или физической связи у вас не было, если верить ее словам.
— Стайрон, мы вместе сидели на этой богом проклятой станции «Феллоу». Мы вместе попали в перестрелку на Марсе. Мне казалось, что мы понимаем друг друга, что мы можем друг другу доверять. А теперь у меня такое ощущение, что я не беседую с коллегой-Хранителем, а сижу на допросе в контрразведке.
— Спокойнее, Артур. Чего ты хочешь, в конце концов, я ведь действительно контрразведчик. — Стайрон развел раскрытые ладони в стороны в примиряющем жесте. — А ван Хори действительно контрабандистка.
