на пламя, лижущее почерневшую каминную кладку. Наконец со стороны лестницы донеслись чьи-то шаги. Криспин повернулся, сложил было руки на груди, но тут же дернулся от боли в плече. Тогда он просто ухватил левую руку за запястье.

Лайонел, багроволицый и негодующий, вошел в комнату. Одет он был с торопливой небрежностью, в одну лишь ночную рубаху, зато успел препоясаться мечом. С подола рубахи свисала бахрома посекшейся каймы. Криспин усмехнулся, заметив, что торговец все же не забыл пришпилить к одному из рукавов пилигримские знаки отличия.

Лайонел оттолкнул Криспина с дороги и поежился перед огнем.

— Это как понимать? Вы что думаете, я встаю до рассвета, как презренный булочник? Надеюсь, ваша наглость обоснована.

— Уверяю вас, так оно и есть. — Криспин встал бок о бок с Лайонелом и тоже принялся греть руки. — Я закончил расследование убийства.

— В самом деле? Что ж, отлично. В этом доме и так слишком часто умирают. Наверное, он проклят. — Лайонел отвернулся от огня и потянулся за винным кувшином на серванте. — Так вы… нашли убийцу?

— Полагаю, что да.

Криспин дождался, пока Лайонел нальет себе вина и сделает пару глотков. Торговец не предложил посетителю вина. Он выжидательно смотрел в свой кубок, однако, убедившись, что Криспин упорно хранит молчание, обернулся к нему и нахмурился:

— Ну так и что?

Лайонел наконец-то обратил внимание на разодранную одежду Криспина, кровь возле ключицы, ссадины на лице…

— Одну секундочку. Для начала я хотел бы вам кое-что показать. — Криспин расстегнул верхние пуговицы, вынул из-за пазухи материю и осторожно встряхнул ее перед огнем, чтобы глаз мог различить слабое изображение на светлом фоне. — Вы знаете, что это такое?

Лайонел потряс головой и сделал очередной глоток.

— Разумеется, нет.

— Эта вещь называется мандилион. Крайне ценная реликвия. Вот видите? Лик Иисуса Христа?

Лайонел отставил вино в сторону и шагнул вперед, вытягивая руку, чтобы коснуться материи. Криспин тут же убрал плат и укоризненно покачал головой, словно имел дело с ребенком.

— Нет, нет. Трогать нельзя. Это очень ценный и ветхий предмет.

— Продается? — выдохнул Лайонел.

Криспин нахмурился.

— У вас одно на уме… Нет, не продается. К таким вещам ценник не пришпилишь. Слишком многие его вожделеют. Слишком многие погибли, пытаясь завладеть им. К примеру, наш самозванец Уолкот. Он привез его из Рима. Хранил в этой самой комнате.

— Да что вы? Прямо здесь?

— Вот именно. — Криспин развернул полотнище перед собой, посмотрел на него, затем скосил глаз на Лайонела. — Реликвии обладают особыми свойствами. — Он кивнул на многочисленные пилигримские значки Лайонела. — Впрочем, вам это известно.

Лайонел коснулся мощевика, что висел на золотой цепи у него на шее. Криспин подумал, что это волосы какого-то святого, которые были словно запрессованы в стекло.

— Они защищают наши бедные души.

— Да. Некоторые из них на это способны. А у некоторых имеются совсем иные свойства. Взять, к примеру, мандилион. Вы знаете, почему он столь ценен?

— Так ведь на нем лик Христа!

Лайонел шагнул вперед. Криспин тут же отступил к стене.

— Согласен, это тоже можно считать одной из причин. Однако и короли, и принцы дорожат им потому, что никто не может лгать в его присутствии. Любопытно, не находите?

На лице Лайонела выступили капельки пота.

— Никто не может лгать, э? Ха! — Некоторое замешательство. — Да, очень интересно…

— Вот-вот. Например, а что, если я прямо сейчас задам…

Лайонел вскинул влажную ладонь.

— Нет-нет, секунду! Так несправедливо. Предлагаю сначала опробовать на вас. Скажем, я задам вопрос насчет вашего прошлого…

Криспин выпрямился, насколько позволяло раненое плечо, и надменно посмотрел на торговца сверху вниз.

— Задавайте.

Лайонел подошел чуть ближе к Криспину и с вызовом взглянул ему в глаза.

— Я тут кое-что про вас узнал… Вы не тот, за кого пытаетесь себя выдать. Говорят, на самом деле вы рыцарь. Верно?

Криспин прищурился и помедлил с ответом.

— Да, — ответил он.

— А правда, что вы повинны в государственной измене?

Криспин выхватил кинжал.

Лайонел съежился и поднял в воздух руки, ища пощады. Спустя миг Криспин опомнился и скрежетнул зубами. В лице Лайонела безраздельно царствовал страх, и одно это дало Криспину чувство достаточного удовлетворения… хотя клинок в кишках мерзавца еще больше поднял бы настроение. Криспин смерил торговца презрительным взглядом и лишь затем резким движением сунул кинжал обратно в ножны.

— Итак? — спросил Лайонел, приходя в себя. На него напала одышка. — Я задал вам вопрос. Если ваша ткань и впрямь чудесная, полагается говорить правду. А между тем, как я вижу, вы не очень-то расположены…

— Я… В ту пору… — Криспин закусил губу, прежде чем выпалить: — Да, это правда.

— Господи, помилуй!

Лайонел стер пот, выступивший у него на верхней губе.

— А теперь у меня есть вопрос! — Криспин поднял плат напротив груди Лайонела. — Это вы убили самозваного Николаса?

В первый миг ему показалось, что Лайонел вот-вот пустится наутек. Торговец сжал кулаки и чуть присел в коленях. Криспин стоял в дверях, загораживая проход, к тому же отлично знал, что в любом случае способен догнать тяжеловесного Лайонела… однако время было позднее, он сильно устал, был ранен, к тому же никто так и не удосужился предложить ему вина. Он чуть ли не надеялся на попытку побега, тогда будет повод хорошенько наподдать Лайонелу. При взгляде на его потное лицо и поросячьи глазки, при воспоминании о хладнокровном убийстве Криспин решил, что немножко насилия в данном случае совсем не помешает.

Впрочем, торговец разжал кулаки и выпрямился.

— Ха! — выпалил он, однако не вполне уверенно. Впрочем, звук собственного голоса, казалось, придал ему решимости. — Какая разница, что я скажу человеку вроде вас? Пусть даже проклятая тряпка заставляет меня, кто возьмется выслушивать бывшего предателя? Уж разумеется, не шериф. Я же видел, как он с вами разговаривает. Да и не верит он вам.

— Так это вы убили или нет? — вновь спросил Криспин.

Лайонел надулся, выпятил грудь подобно петуху и сунул руки за пояс.

— Да. Я убил. — Он жестом показал на материю в руках Криспина. — Ничего себе платочек, а? Хотя, конечно, признания полезны для души… — Лайонел медленно шагнул к Криспину. — Я-то ведь думал, что это был Ник, мы же вон сколько лет не виделись. А потом вдруг смотрю — не он… Поначалу решил было, что его смерть все усложнит, затем понял, что дело обстоит ровно наоборот.

— Вы это совершили из-за денег?

— О да. Мое предприятие развалилось. А у Ника всегда было все самое лучшее. Лучший дом, лучшее платье, лучшие заказчики… Настоящая скотина. Потом я сообразил, что он наверняка уже умер, иначе этот самозванец не смог бы занять его место. И ладно: дурная трава с поля вон. Так что теперь я один все унаследую.

— Не вполне. Есть ведь еще и Кларенс. Или его вы тоже замыслили убить?

Криспин потряс тканью.

— Говоря по правде… — промолвил Лайонел, разглядывая плат, — об этом я не задумывался. А впрочем… да, есть такая возможность.

— Так вот когда выяснилось, кто настоящая скотина, не так ли?

— Пусть даже и я. Зато при деньгах. И кое-что еще… — Не успел Криспин отреагировать, как он выхватил меч. — Я забираю ваш нож и эту тряпку.

Криспин посмотрел на ткань — и кинул ее Лайонелу. Затем извлек кинжал из ножен, но отдавать не стал.

— Без шуток! — приказал торговец. — Живо бросайте на пол!

Криспин повиновался, и лезвие загремело по дощатым половицам.

Лайонел хмыкнул, уперся кончиком меча Криспину в грудь и заставил отойти от дверного проема. Захлопнув и заперев дверь на ключ, он вынудил Криспина затем отступить к окну.

— Ну и что мне теперь с вами делать? Вряд ли вас кто-то хватится, если вы вдруг исчезнете. К тому же я знаю отличное местечко, где мог бы вас спрятать. Ни много ни мало, а из этой комнаты ведет тайный ход в сад, в котором очень удобно похоронить ваши останки. Нет больше Николаса Уолкота, нет больше и Криспина Геста.

— Я вижу, у вас совсем нет совести!

— Ни капли.

— Вас повесят, знаете ли!..

— Только если поймают за руку. Ясное дело, у вас нет доказательств, иначе бы вы не стали прибегать к мандилиону. — Лайонел на секунду прижал ткань к груди и триумфально вздохнул, прежде чем убрать плат к себе в кошель. — С этим надо быть поосторожнее. А то вдруг вы исхитритесь заставить меня во всем признаться перед кем-то важным?

Тут раздался скрип в стене, и тайная дверь скользнула в сторону. Лайонел отпрыгнул назад. Его и без того красное лицо приняло багровый оттенок, а дрожащий двойной подбородок вроде бы даже еще удвоился.

На пороге стоял шериф Саймон Уинком.

— Я для вас достаточно важен?

Кларенс резко обернулся к Криспину и нахмурился.

— Ах, сукин ты сын!

Кларенс вскинул меч и ринулся вперед, однако Уинком тут же ударил его по затылку усыпанной самоцветами рукоятью своего меча. Лайонел по инерции пролетел еще вперед и ничком рухнул на пол. Меч вылетел у него из руки, загромыхал по половицам и, наконец, со звоном ударился о стену.

— Двух убийств за глаза хватит, — проворчал шериф.