не бывает.

— Я. готова вас расцеловать.

Джон Гуд улыбнулся, поворачиваясь к Криспину.

— Она мне нравится. Сначала кусается, теперь целуется. Я еще в особняке оценил ее манеру поведения.

— Зачем вы убили Адама Бектона?

Глаза Гуда вспыхнули триумфом.

— Да вы и впрямь умны! Бедный Адам. Он застал меня в мезонине, когда я обнаружил там тайный ход. Что и говорить, в итальянских домах подобные секреты не редкость, искать я наловчился… Я хотел купить его молчание, но он очень уж подозрительно на меня смотрел…

— Ясно. — Криспин вскинул лицо.

Рука зудела от желания схватиться за кинжал. Один из арбалетов Махмуда тоже не помешал бы.

— Вы таможенный чиновник. И, конечно же, счетовод. Именно вы ставили инициалы своего хозяина под записями в счетных книгах: «БВ» — то есть Бернабо Висконти. Или они все же ваши собственные?

Гуд уважительно покачал головой:

— Вы очень скрупулезны. Из вас вышел бы отличный полководец.

— А почему ушло столь много времени на розыски вора? Если он внешне так напоминал Уолкота…

— Так ведь не сразу удалось выяснить, что он взял себе личину Николаса. Мы не знали, когда он ускользнул от нас в Англию, к тому же он не выходил из дому…

Криспин фыркнул:

— Понятно. Ну что ж, реликвия у вас. Теперь отпустите девушку.

Гуд взглянул на Филиппу и толкнул ее к Криспину. Тот схватил ее за руку и подтянул к себе.

Гуд ступил ближе и взял полотнище из ларца.

— Джек! — прошипел Криспин наугад в сторону.

Из тени вынырнул паренек. Гуд обернулся и остановил на нем свой взгляд.

— Отведи ее к мастеру Кларенсу. Только к мастеру Кларенсу! — прошептал Криспин Джеку.

— Да, хозяин.

— И еще, Джек… Что там с Элеонорой и Гилбертом? Они в порядке?

— Да, хозяин, — недоуменно ответил тот. — Насколько я знаю, с ними ничего плохого не случилось.

— Мистрис Филиппа ничуть не удивилась и не обеспокоилась, что за ней пришел ее бывший слуга, — пояснил Гуд. — Не было ничего проще проследить за вашим мальчишкой от особняка Уолкотов.

Джек на это сердито фыркнул, схватил Филиппу за руку и повлек прочь. У нее хватило ума повиноваться молча, хотя, когда она обернулась, Криспин прочел в ее лице множество недосказанных слов.

— Наконец-то мы одни, — промолвил Гуд. — Криспин, с вашего разрешения, я хотел бы поговорить без обиняков.

Криспин кивнул, краешком глаза подмечая, что люди Гуда подтянулись еще ближе.

— Причина существования нашего сообщества в том, что мы умеем выявлять благоприятные возможности и пускать их себе на пользу. Нам бы не помешал столь умный человек, как вы. Никогда не хотели стать вольной птицей?

— Я принадлежу Англии. Нанять меня во вред моим соотечественникам не получится.

— Как насчет просто устранить того-другого? Знаете, за такую работу хорошо платят.

— К этому я расположен еще меньше.

— Да вы, оказывается, не честолюбивы. Какая жалость.

— Честолюбие мало чем помогло мне в прошлом… А теперь моя очередь быть откровенным.

— Разумеется. Рядом с мандилионом по-другому не получится.

Криспин кивнул на полотнище в руках Гуда.

— Все за ним охотятся, да вот только никто, похоже, его не получит.

Гуд помрачнел и сильнее вцепился в ткань.

— То есть?

Криспин помолчал, прислушиваясь к стихающим шагам Джека и Филиппы, и расплылся в улыбке, потому что издалека донесся новый звук. Тяжелый топот множества ног, цокот копыт… Не он один услышал его. Люди Гуда поспешили прочь с моста.

— Синьор! Это стража!

— Что?

Гуд вихрем обернулся. Поверх скрипа судов, плеска волн, омывающих каменистый берег Темзы, поднимался шум, который невозможно спутать ни с чем: бряцанье оружия о доспехи. Он приближался с каждым мигом, и Гуд шагнул назад с округлившимися глазами. Крыши домов в конце улицы отразили пламя факелов. Множества факелов.

Из-за угла выдвинулась цепь вооруженных людей со всадником во главе. Никогда еще Криспин не испытывал такой радости от сухого баритона Уинкома.

— Всем ни с места! — скомандовал шериф, подтягивая удила своего норовистого жеребца. — Именем короля!

Пехотинцы рассыпались полукругом, не сбавляя шага, пока не очутились на расстоянии броска камнем от Гуда. Тот извлек меч, попятился от стражи, и ткань выпала из его пальцев.

Криспин нырнул, подхватил с мостовой фальшивый мандилирн и спрятался в гуще солдат.

Растерянных итальянцев загнали на мост. Сигнала к атаке не последовало. Ночь разорвали крики — трудно было сказать, чьи именно, — загремели мечи, и Криспин еле успел увернуться от разящей дубины. Он попал в самую гущу свалки.

К подножию моста итальянцы ринулись подобно муравьям, но их встретили боевые кличи людей шерифа и звон стали о сталь.

Рассеянный, туманный свет луны и мерцающие огни факелов не позволяли разглядеть детали, однако Криспин видел, как солдаты кинулись вперед, пробивая себе брешь на широком пролете моста. Даже Уинком послал своего темного скакуна в самую середину, обрушивая меч на противника. Его зубы сияли особой белизной под черными усами. Похоже, шерифу нравилась рубка.

Во многих домах на мосту вспыхнули свечи; жившие там торговцы прилипали к окнам, распахивали ставни, высовывались из окон прямо в ночных рубашках, подбадривая бойцов криками. Кое- кто даже выскочил на улицу и присоединился к битве, прихватив первое попавшееся под руку оружие. В отличие от солдат, которые рубили и кололи врага с привычной сноровкой, торговцы напоминали скорее разъяренную толпу, размахивали дубинками и мечами — пусть неумело и бестолково, но все же наносили урон.

Люди короля попробовали было согнать итальянцев в кучку и арестовать, однако вскоре обнаружили, что отбиваться приходится и от торговцев, которые, надо полагать, усмотрели для себя шанс поквитаться со стражниками, а заодно и всеми теми, кто — по их мнению — нанес им обиды в прошлом. Словно прибой, обрушились они на людей короля. Кругом слышались хрипы, стоны; на вскинутые мечи солдат торговцы отвечали кулаками, кровь брызнула на булыжную мостовую. О камни звенело оружие, и немало тел повалилось через парапет моста в мрачную Темзу.

Криспин, вооруженный лишь кинжалом, стоял как истукан, хотя звон стали и терпкий запах чужой крови заставляли его собственную кровь кипеть в жилах.

Крик смертельно раненного зверя взрезал ночь, перекрыв шум битвы. Чье-то копье вонзилось в брюхо скакуна Уинкома, и конь вместе со всадником рухнули на землю. Криспин выхватил из грязи окровавленную гизарму[29] и одним взмахом снес полчерепа повинному в этом итальянцу. Брызнула кровь, испещрив алыми пятнами лицо Криспина. Агонизирующая лошадь упала на бок, придавив ногу шерифа.

— Саймон! — Криспин протянул руку, и Уинком за нее ухватился.

Напрягая силы и чертыхаясь на громоздкое оружие, Криспин выдернул шерифа из-под крупа жеребца. Мужчина встал покачиваясь, похоже, он не пострадал. Саймон невозмутимо взглянул Криспину в глаза:

— Премного благодарен.

— Пустяки, милорд шериф.

Уинком притопнул ногой, проверяя, нет ли растяжения или вывиха.

— Проклятые итальянцы!

Он смахнул пот с лица и угрюмо посмотрел на бившуюся в предсмертных судорогах лошадь. Выхватил меч. В тот же миг к нему бросился какой-то человек, издавая душераздирающий вопль, и Уинком ударом наискосок вниз навсегда закрыл ему рот. Криспин тем временем встал с шерифом спиной к спине, размахивая гизармой. Неудобное оружие, малознакомое, однако было радостно вновь очутиться в пылу битвы: уж очень много лет минуло с тех пор, как он в последний раз принимал участие в сражении. Выброс адреналина; напряжение мускулов при работе с мечом или топором; леденящие кровь кличи товарищей, побуждающих к победе… Вот здесь его истинное место. Не на грязных улицах Шамблз.

Уинком с трудом перевел дыхание и взглянул на Криспина.

— В жизни бы не поверил, если б не увидел собственными глазами.

Криспин сделал очередной взмах, затем нанес тычковый удар в попятившегося противника.

— Вы о чем, милорд шериф?

— Протянули мне руку помощи, помните?

— Так ведь мы на одной стороне. Разве не так, Саймон? — выпалил Криспин, размахивая гизармой и не подпуская врагов.

— Иногда я в этом не уверен. — Уинком шагнул вперед, фехтуя с очередным нападавшим и проговаривая слова в такт движениям клинка. — И сколько… раз… надо… говорить… не смейте… звать… меня… Саймон!

На выдохе он наконец-то поразил неприятеля.

— Простите, милорд шериф, — сказал Криспин, нацеливая свое оружие на человека с дубиной, который тут же передумал и предпочел обойти Криспина стороной. — Должно быть, я отвлекся.

— Гест, вы меня раздражаете.

— Да? И что же я натворил на сей раз?

Уинком рукавом смахнул пот со лба.

— Вы слишком многого требуете от лорда шерифа. Я, видите ли, должен немедленно выступить со своей армией и это лишь по голословному заявлению одного из ваших уличных попрошаек.

— Ленни… — удовлетворенно прошептал Криспин.

— Безымянные нищие, головорезы, воры, — продолжал Уинком. — Следующими, наверное, пожалуют шакалы и стервятники.

Криспин сдержался, чтобы не расхохотаться, и ограничился слабой улыбкой в ответ на подшучивание. Приятно было вновь держать в руках оружие, быть полезным.

— Так почему же вы пришли?

Шериф покачал растрепанной головой:

— Сам не понимаю!