– Где мы находимся?
– Это моя земля и мой дом. Я подумал, что мы будем здесь в большей безопасности, чем если бы рискнули продолжать путешествие по реке до Нового Орлеана. К тому же я сообщил Шеймусу, куда отправился. Так что он знает, где искать нас.
Элиза задумалась, потом опять кивнула. Страх придавал ее глазам особую глубину, и они стали похожи на теплые воды Средиземного моря. Люк почувствовал, что тонет в них, теряет разум…
Он сделал шаг к ней, но она тут же отступила.
– Элиза, я не сделаю тебе ничего дурного.
Она не ответила. Видимо, он до конца не убедил ее. В ее взгляде по-прежнему чувствовалась неуверенность, и Люк понял, что ему остается лишь одно: надеяться и ждать.
– Я пока оставлю тебя, – сказал он, отступая на несколько шагов. – Ты мойся, а мне надо проветрить все комнаты. А то дом окончательно сгниет и обрушится на наших глазах.
Люку очень не хотелось оставлять Элизу без присмотра – ведь ничто не мешало ей убежать. Но все же он надеялся, что она проявит благоразумие и доверится ему.
Поднявшись на второй этаж, Люк осмотрелся. Вся спальня была покрыта толстым слоем пыли, однако здесь не требовалось ничего, кроме хорошей метлы, свежего воздуха и солнца, – можно было без труда привести спальню в порядок. Люк распахнул настежь окна, чтобы как следует проветрить. Потом снял защитные покрывала с огромной кровати с балдахином, которую привез из Франции. Он задержался около нее на минуту. Погладив гладкое дерево рамы, закрыл глаза, вспоминая радостный визг детей, прыгавших на постели, – они не заботились о том, что будили родителей, любивших поспать. Открыв глаза, он повернулся к двери и увидел Элизу, стоявшую у порога. Ее огромные зеленые глаза смотрели на него настороженно и озабоченно. Казалось, сейчас она гораздо больше боялась одиночества. Люк улыбнулся, и она чуть вздрогнула, но не отступила.
Решив, что лучше заняться делами и не обращать на Элизу внимания, Люк спустился в холл; Элиза же молча отступила к стене; когда он проходил мимо нее.
Люк переходил из комнаты в комнату, открывая окна и впуская свежий воздух, встряхивал пыльные покрывала на галерее и оставлял их на солнце. Элиза следовала за ним как тень, но держалась на почтительном расстоянии.
Обойдя все комнаты, Люк снова почувствовал, что он дома. Огорчало только одно: комнаты были пусты. А ведь такой дом должен быть наполнен жизнью и смехом… Он с надеждой взглянул на Элизу. Возможно, когда-нибудь мечта его сбудется.
– Эти акры земли были пожалованы моей семье французской короной еще до моего рождения.
И Люк начал рассказывать Элизе свою историю; одновременно он снимал паутину с потолка.
– Во времена моего деда река была полноводной и доходила почти до самой двери дома. А теперь река поменяла русло, и тут остались плодороднейшие земли, которые могут давать богатый урожай.
Он посмотрел на Элизу, сидевшую на перилах галереи в лучах солнечного света. Она не смотрела на него, но Люк все же надеялся, что девушка слушает его.
– Тебе, наверное, кажется странным, что человек моря знает, что такое земля?
Он вопросительно взглянул на Элизу, но она по-прежнему смотрела куда-то вдаль. Немного помолчав, Люк продолжал:
– Моя семья имеет богатую родословную. Мои предки занимались возделыванием земли и сбором урожая. Помню, как дед, вкладывая в мою ладонь горсть теплой земли, говорил: «Уважай землю, и она всегда обеспечит тебя». Он очень гордился тем, что оставляет мне такое наследство. Теперь все в прошлом, и моей семьи больше нет. Остались только эта земля и эта кровать. – Люк тяжко вздохнул. Он никогда никому не рассказывал о своем прошлом. Никому, кроме Шеймуса.
Заметив, что Элиза вопросительно поглядывает на него, Люк понял, что она слушает. И он тут же продолжил свой рассказ:
– Прежде меня не привлекала карьера моряка, которую прочил мне отец. Меня всегда тянуло к земле. Я мечтал иметь свой собственный дом и возделывать землю, которая обеспечила бы мне благосостояние. Теперь эта мечта отчасти воплощена в этом доме – я называю его Кёр-Дезир. Кирпичное основание было заложено каменщиками, которых доставил сюда Лафитт в обмен на услуги с моей стороны. А верхний этаж – из кипариса. Я сам следил за строительством и отделкой. Очень тщательно следил. Я представлял: нижний этаж – для приема гостей, а верхний – для моей будущей семьи. Прекрасная мечта, которой не суждено было осуществиться из-за жадности… – Он внезапно умолк, вспомнив, кому все это говорит.
Элиза внимательно посмотрела на него и спросила:
– Из-за Монтгомери?
Люк нахмурился и, отвернувшись, произнес:
– Да.
– Как же ты должен ненавидеть этих людей… – Элиза сказала это так, будто не принадлежала к их числу.
Взяв себя в руки, Люк снова повернулся к девушке:
– Только не тебя, Элиза. Я не испытываю к тебе ненависти.
Она промолчала, и Люк, решив сменить тему, проговорил:
– Я должен сходить за продуктами. Наша кладовая пуста…
– Нет! – Она смотрела на него с тревогой в глазах.
– До соседней усадьбы не более мили. Я вернусь до наступления сумерек, а ты пока отдыхай…