Монблан подпирал небеса, а у его подножия в безудержной зелени парков сверкали крыши французских вилл. Тротуары были отмыты, газоны совершенны – в чистейшей, как будто причесанной траве, хотелось валяться и смотреть в странно близкое небо.
«А в деревне Гадюкино – дожди, – думала Катерина. – Надо же, привязалась какая-то глупость…»
Людей и машин было совсем мало – все в отпусках, объяснил Катерине встретивший ее в аэропорту Леша. В кафе на набережной сидели почему-то одни арабы…
– Они сюда летом валом валят, – всезнающий Леша поднял матовое стекло лимузина и включил кондиционер. Светофор долго не переключался, и Катерина во все глаза смотрела на колоритных арабов. – Они богатые до безобразия, а в их нефтяных республиках летом невыносимая жара. Вот они в Швейцарию и прутся… Мы приехали уже, вот наш «Хилтон», Катерина Дмитриевна. «Хилтон», смотревший на озеро ухоженным аристократическим фасадом, встретил Катерину приятной прохладой громадного холла, состоявшего, казалось, в равных пропорциях из стекла и полированного дерева, вышколенным персоналом, державшимся с достоинством европейских монархов, сверканием витрин супердорогих бутиков – таким забытым и таким непривычным, заграничным лоском, что у Катерины вдруг стало превосходное настроение.
Тимофей был прав. Стоило на несколько дней слетать в Женеву. Она прибавила ей сил…
– Где я живу? – спросила Катерина, пока Леша заполнял какие-то бланки.
– С Тимофеем Ильичом, в пентхаусе, – ответил удивленный Леша. – Я вас сейчас провожу.
Катерина мгновенно почувствовала себя проституткой из фильма «Красотка».
Осведомленность охраны, от которой было никуда не деться, смущала ее почти до слез. Конечно, они все знали, не могли не знать. Конечно, они были предельно корректны и делали вид, что их это ничуть не касается. Но зато это касалось Катерины!
– А где Кольцов? – спросила она холодно.
– Они приедут, если по расписанию, к восьми. Они в Цюрихе. С ним другая смена.
Катерина усмехнулась – кто про что. Кто про острое, отвратительное чувство собственной продажности, а кто про другую смену охранников.
– Я остался, чтобы вас встретить.
Катерина хотела съязвить, что зря Тимофей Ильич утруждался, ей охрана не нужна, она и сама добралась бы прекрасно, но не стала. Леша был совсем ни при чем.
– Я вам все покажу сейчас, Катерина Дмитриевна, где бассейн, где сауны… Или вы по магазинам?
– Я устала, как собака, – сказала Катерина, поднимаясь. – И вчера еще у меня была температура. Так что никаких магазинов. Только сауны с бассейнами. Ясненько?
– Ясненько, Катерина Дмитриевна.
– Леш, по-моему, мы с вами переходили однажды на «ты». Давайте так и продолжать, а?
– Легко! – засмеялся Леша, и элегантный слуга в шитой золотом ливрее повел их к лифту.
Конечно, к восьми Тимофей не приехал.
Катерина торопливо поплавала в бассейне, боясь замерзнуть и простудиться вновь – это уж было бы совсем некстати, – и потом несколько часов провела в банях, переходя из одной в другую. Из турецкой – в финскую, потом еще в какую-то, потом опять в турецкую. Она напарилась до легкого головокружения, до того, что в голове не осталось никаких мыслей – ни о работе, ни о выборах, ни о Скворцове с Приходченко…
Пожалуй, если Тимофей Кольцов так проводит редкие часы досуга, то понятно, почему он может потом работать как сумасшедший, решила Катерина. Лучше ничего и надо. Смена обстановки – прекрасный отдых, так утверждали ее родители, которые всю жизнь вкалывали как ненормальные.
Высушив волосы и понажимав, как папуас, на все кнопки в огромной светлой ванной, Катерина решила Тимофея не ждать и чуть-чуть прогуляться по городу.
Женева из окна лимузина показалась ей игрушечной, волшебной, пахнущей свежей водой и талым снегом. Этот запах ветер приносил с близких синих гор.
Она быстро надела костюм, подхватила сумку и спустилась вниз.
В холле ее окликнули.
Удивленная, Катерина повернулась, отыскивая знакомое лицо, и не сразу узнала в поднявшейся навстречу даме… Юлию Духову.
– Не смотрите на меня как на привидение, – посоветовала Юлия с ледяной улыбкой. – Пойдемте лучше в ресторан. Мне нужно с вами поговорить.
Катерине совсем не хотелось с ней говорить. Да и в ресторан она собиралась вечером с Тимофеем. И все-таки как загипнотизированная она пошла за Юлией в глубину длинного причудливого холла, мимо витрин и цветов, мимо кожаных кресел, светильников и деревянных панелей к небольшому кафе на первом этаже. Юлия чувствовала себя как дома.
– Мы часто бывали здесь с Кольцовым, – заявила она, усаживаясь за столик и как бы объясняя свое знакомство с заведением. – Вы не первая, кого он привозит в Женеву. Это такой своеобразный стиль – отвезти новую пассию в Женеву.
– Надо же, какая простенькая пиццерия, – сказала Катерина, оглядываясь. Почему-то ей стало грустно и жалко Юлию. – Не похоже, что «Хилтон».
– Ну, «Хилтон» сам по себе, а пиццерия сама по себе, – отрезала Юлия. – Что вы будете есть и пить?
– Есть не буду, – отрезала Катерина. – Пить буду пиво.
