— Где?

— Передняя спальня.

Рейдж взлетел по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Только одна дверь была закрыта, но он не стал стучать, просто открыл ее. Дверь из коридора осветил комнату.

Мэри спала на огромной латунной кровати. На ней были свитер и голубые джинсы, которые он узнал. Ноги были покрыты лоскутным одеялом. Она лежала наполовину на боку, наполовину на животе. Выглядела совершенно измученной.

Его первым желанием было обнять ее.

Но он остался там, где стоял.

— Мэри. — Голос звучал равнодушно. — Мэри. Проснись.

Ее ресницы слегка затрепетали, но она лишь вздохнула и чуть подвинула голову.

— Мэри.

О, твою ж мать.

Он подошел к кровати и ударил об матрас руками. Это привлекло ее внимание. Она вскочила, не понимая, что происходит, пока не увидела его.

Она выглядела смущенной.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила она, убирая волосы, упавшие на лицо.

— Да, может, тебе самой следует ответить на этот вопрос?

— Я не дома.

— Нет, не дома. Но и не там, где ты должна быть.

Она уселась, откинувшись на подушки, и он начал серьезно беспокоиться, разглядев круги под ее глазами, бледную линию губ… И она не спорила с ним…

Не спрашивай, сказа он себе.

А, к черту.

— Что случилось сегодня утром?

— Мне просто потребовалось какое-то время побыть в одиночестве.

— Я говорю не о том, как ты бросила Фритца. Этого мы коснемся позже. Я хочу знать об обследовании.

— Ах, да. Это.

Он уставился на нее, пока она теребила край покрывала. Она продолжала молчать, и ему захотелось закричать. Разбить что-нибудь. Сжечь.

— Ну? — Подтолкнул он.

— Я не думаю, что ты недостоин.

О чем она, черт возьми, говорит? Ах, да, этот милый разговор о том, чтобы поддерживать-ее-пока- она-больна. Боже, она избегала его по полной программе.

— Насколько все плохо, Мэри? И даже не думай лгать мне.

Их глаза встретились.

— Они хотят, чтобы я начала курс химиотерапии на следующей неделе.

Рейдж медленно выдохнул. Словно с него только что содрали кожу.

Он уселся на дальний край кровати и рукой захлопнул дверь.

— Это поможет?

— Я так думаю. Мы с моим лечащим врачом должны встретиться еще раз через несколько дней после того, как она поговорит со своими коллегами. Самый главный вопрос состоит в том, как много я смогу выдержать. Так что они взяли мою кровь, чтобы проверить печень и почки. Я сказала им, что выдержу все, что они смогут мне предложить.

Он потер лицо ладонью.

— Господи Боже.

— Я видела, как умирает моя мать, — мягко сказала она. — Это было ужасно. Видеть, как она теряет свои силы, как ей больно. Под конец, она была не похожа на саму себя, она вела себя совершенно по- другому. Она умерла раньше, чем ее тело. Просто органы продолжали работать. Я не говорю, что именно это произойдет со мной. Но, в любом случае, это будет тяжело.

Боже, как болит грудь.

— И ты не хочешь, чтобы я прошел через все это?

— Нет, не хочу. Не хочу, чтобы мы оба проходили через все это. И я лучше запомню нас такими. Мне понадобиться какое-то счастливое место, чтобы укрыться там.

— Я хочу быть там для тебя.

— Мне это не нужно. У меня не будет сил, чтобы казаться кем-то, кем я перестану быть. Боль… боль меняет людей.

Чертовски верно. Он чувствовал себя так, словно постарел лет на сто с тех пор, как встретил ее.

— О, Рейдж. — Ее голос задрожал, но она тут же откашлялась. И он ненавидел ее за то, что ей все время было нужно держать над собой контроль. — Я буду… скучать по тебе.

Он глянул на нее через плечо. Он знал, что, если попытается обнять его, она уйдет из комнаты, поэтому вцепился в матрас. И сильно сжал его.

— Что я делаю? — Она неловко рассмеялась. — Прости, что гружу тебя всем этим. Я знаю, ты двигаешься дальше.

— Двигаюсь дальше? — Уточнил он. — С чего ты это взяла?

— Женщина. Прошлой ночью. Ну, в любом случае…

— Какая женщина?

Она покачала головой, и это окончательно вывело его из себя.

— Да будь ты проклята, ты хоть раз можешь ответить на мой вопрос, не устраивая гребаных ссор? Рассматривай это как порцию жалости, как нововведение. В любом случае, через пару минут я уйду, так что тебе не нужно волноваться о том, что придется делать это еще раз.

Она чуть сгорбилась, и он почувствовал себя ужасно.

Но прежде, чем он успел извиниться, она заговорила:

— Я говорю о женщине, с которой ты спал прошлой ночью. Я… Я ждала тебя. Я хотела сказать тебе, что сожалею… Я увидела, как ты идешь с ней в свою спальню. Слушай, я заговорила об этом, не потому что хочу вызвать у тебя чувство вины или что-то в этом роде.

Нет, конечно, нет. Она ничего от него не хотела. Ни его любви. Ни его поддержки. Ни его вины. Ни секса.

Он покачал головой, голос был ровным. Он так устал объясняться перед ней, но сделал это чисто рефлекторно.

— Это была Глава Избранных. Мы говорили о моем питании, Мэри. Я не занимался с ней сексом.

Он посмотрел вниз, на пол. Потом он отпустил матрас и обхватил голову руками.

Повисла тишина.

— Мне жаль, Рейдж.

— Да. Мне тоже.

Он услышал какой-то звук и раздвинул пальцы, чтобы видеть ее лицо сквозь щели. Но она не плакала. Нет, только не Мэри. Она была слишком сильной для этого.

А вот он не был. У него в глазах стояли слезы.

Рейдж откашлялся и часто заморгал. Взглянув на нее, он увидел, что она смотрит на него со смесью нежности и печали, которые привели его в ярость.

О, замечательно. Теперь она жалеет его, потому что он размазня и кусок дерьма. Боже, если бы он не любил ее так сильно, то возненавидел бы в этот самый момент.

Он поднялся. И постарался сделать так, чтобы его голос был таким же сдержанным, как и она, когда он говорил.

— Системы безопасности у тебя дома мы установим. Когда они будут готовы, я… — он поправил себя, — один из нас будет заходить. Вишес свяжется с тобой, когда все будет готово.

Тишина затянулась, и он пожал плечами.

— Ну… пока.