Мэри собрала сумку под пристальным взглядом Фритца. Дворецкий умирал от желания помочь, расхаживал из стороны в сторону, страдая от того, что ему не позволяли выполнять то, что он считал своей работой.

— Я готова, — наконец сказал она, хотя это и не соответствовало действительности.

Получив новую цель, Фритц довольно улыбнулся, и провел ее в комнату, окна которой выходили в сад, расположенный позади поместья. Нужно было отдать ему должное: дворецкий был чрезвычайно тактичен. Если ему и казалось странным, что она выезжает из комнаты Рейджа, он не подавал виду, и обращался с ней с прежней обходительностью.

Оставшись одна, она стала обдумывать варианты. Она хотела уехать домой, но дурой не была. Те твари в парке несли с собой смерть, и как бы она не жаждала вернуться, собственная жизнь не стоила пустых попытках завоевать независимость. Кроме того, ну сколько времени могла занять установка сигнализации? Возможно, это парень, Вишес, уже сейчас над ней работает.

Она подумала о завтрашнем визите к врачу. Рейдж разрешил ей пойти туда, и, несмотря на то, как сильно он психанул вчера вечером, она не сомневалась, что он не изменит своего решения. Видимо, в больницу ее повезет Фритц, подумала она. Проводя экскурсию по дому, он упомянул, что может выходить на дневной свет.

Мэри бросила взгляд на свою сумку. И хотя она собиралась уйти навсегда, она не могла оставить их с Рейджем отношения в таком плачевном состоянии. Может быть, ночь, проведенная вдали от нее, охладит его гнев. Сама она точно мыслила теперь более разумно.

Она открыла дверь достаточно широко, чтобы услышать, когда он вернется домой. А потом уселась на кровать и стала ждать.

Но вскоре ее начало съедать беспокойство, и она направилась к телефону. Голос Бэллы, прозвучавший в трубке, принес с собой облегчение. Какое-то время они проболтали о том, о сем. Когда Мэри почувствовала, что готова сказать это, она объявила подруге, что собирается уехать домой, как только там будет установлена система безопасности. Она была благодарна Бэлле за то, что та не стала выпытывать подробности.

Немного погодя повисла длинная пауза.

— Э-э-э, Мэри, могу я у тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты видела каких-то других воинов?

— Некоторых, да. Но я не знаю, познакомилась ли я со всеми.

— Ты не встречала того, который… у которого лицо со шрамом?

— Это Зейдист. Его зовут Зейдист.

— О. Э-э-э, а он…

— Что?

— Ну, я о нем кое-что слышала. Говорят, он очень опасен.

— Да, могу себе представить, что о нем болтают. Но знаешь, я уверена, что он не такой уж и плохой. А почему ты спрашиваешь?

— О, да просто так. Правда.

В час ночи Джон Мэтью вышел из «Moe's» и отправился домой. Тормент так и не пришел. Может, этот мужчина и не собирался приходить. Может, этот шанс был потерян навсегда.

Идя домой сквозь холодную ночь, Джон потихоньку сходил с ума: нужда как можно скорее убраться из собственного здания с каждой минутой ревела все громче.

Страх был так силен, что пробирался в его сны. Перед работой он немного вздремнул, но кошмары продолжали мучить его. В них его преследовали бледные мужчины, они ловили его и уносили куда-то глубоко под землю, в кромешную темноту.

Подойдя к двери своей студии, он уже держал ключ наготове, чтобы не терять время. Он ворвался внутрь, захлопнул верь и закрыл все, что было возможно: два замка, цепочку. Он пожалел, что у него нет одной из этих дверных подпорок, что монтировались в пол.

Он знал, что должен поесть, но не чувствовал в себе сил, чтобы возиться с «Иншуа», так что просто сел на кровать, надеясь, что слабость наконец отступит. Завтра ему придется выйти и начать искать себе новое жилье. Пришло время спасаться.

Боже, как бы он хотел уйти с Торментом, когда у него был…

Послышался громкий стук в дверь. Джон поднял голову. Надежда и страх скрутились в тугой узел у него внутри.

— Сынок? Это я, Тормент. Открывай.

Джон пронесся через комнату, быстро открыл замки и почти бросился навстречу мужчине.

Брови над голубыми глазами Тормента нахмурились.

— Что случилось, Джон? У тебя неприятности?

Он не знал, как много он может рассказать о бледном мужчине, встреченном на лестничной площадке, и, в конце концов, решил помалкивать. Он не собирался рисковать: Тормент мог бы поменять свое решение, узнав о том, что парень, которого он собирался забрать, настоящий параноидальный психопат.

— Сынок?

Пока Тормент закрывал дверь, Джон взял свой блокнот и ручку.

Я рад, что ты пришел. Спасибо.

Тормент прочитал написанное.

— Да, я пришел бы и раньше, но прошлой ночью у меня были… неотложные дела. Так ты подумал о…

Джон кивнул и быстро начиркал:

Я хочу пойти с тобой.

Тормент слегка улыбнулся.

— Это хорошо, сынок. Это хороший выбор.

Джон глубоко вздохнул, ощущая нечто неизмеримо большее, чем обычное облегчение.

— Вот, что мы будем делать. Я приду завтра ночью и заберу тебя. Я не могу взять тебя с собой сейчас, потому что до утра не вернусь домой.

Джон почувствовал новый приступ паники. Но, Боже мой, сказал он себе. Что изменит еще один день?

За два часа до рассвета Рейдж и Вишес подошли к входу в Гробницу. Рейдж ждал брата в лесу, пока тот относил на законное место сосуд, который они нашли в доме у лессера на ЛаКросс Стрит.

По другому адресу находилось заброшенное помещение для пыток. В душном подвале дешевого двухэтажного здания они обнаружили покрытые толстым слоем пыли инструменты, стол и наручники. Это место являлось ужасающим доказательством смены стратегии лессеров: они отказались от охоты на Братство, но начали отлавливать и пытать гражданских. Их обоих трясло от ярости, когда они уходили.

На пути обратно они заскочили к Мэри, для того чтобы Ви мог осмотреть место и прикинуть, что ему нужно, чтобы установить самую лучшую систему безопасности. Пребывание здесь превратилось в настоящий ад. Видеть все эти вещи. Вспоминать ту первую ночь, когда он отправился на встречу с ней. На диван он просто не мог смотреть: он напоминал о том, что случилось совсем рядом, на полу.

Казалось, это было в прошлой жизни.

Рейдж выругался и продолжил оглядывать лес у входа в пещеру. Когда Ви вышел, оба дематериализовались во внутреннем дворике поместья.

— Эй, Голливуд, мы с Бутчем собираемся в «Один глаз», выпить по стаканчику. Хочешь