– Не для чтения, – объяснил бармен. – Чтобы завернуться. Ведь на улице холодно.

– Ну и умора, черт возьми!

Бармен захихикал:

– Только с ней небольшая оказия вышла, можно сказать, ее штука одна укусила, когда она запустила свою воронью лапу в мусорный ящик. Я наблюдал из окна. И все видел. Она засунула руку в ящик и, наверно, напоролась на консервную банку. Боже! Можно было подумать, что ее укусила змея. Она завопила, завизжала, заплясала вокруг ящика, пытаясь освободить руку. Но банка зажала ее крепко. Наконец она вытащила руку и помчалась по улице.

Собеседники весело загоготали, представив себе эту картину.

– В другой раз не полезет по мусорным ящикам, – сказал посетитель.

– Кровь хлестала, как из заколотого поросенка.

– И в самом деле наткнулась на что-то, а?

– Порезалась, дай бог.

Слушая их веселый разговор, Палмер допил кофе и положил на прилавок десятицентовую монету. Потом встал и вышел на улицу. Ветер ударил в него. Но теперь, когда в желудке был горячий кофе, ветер показался Палмеру гораздо слабее. Он пошел на восток, немного под гору, пока не добрался до Саттон Плейс. Оттуда повернул на юг. Ну и город, подумал он. Ну и люди. Хладнокровные, ожесточившиеся люди.

На Пятьдесят седьмой улице он остановился и прижался к светофору, чтобы восстановить равновесие. Голова, несмотря на выпитый кофе, все еще кружилась. Неожиданно он услышал вдалеке сирену. Она стала громче, потом как бы нехотя постепенно замерла. Ну и город. Неистовый город.

Палмер заставил себя выпрямиться и пошел дальше.

Квартира Бернса была пуста. Палмер вошел и, слегка спотыкаясь, обошел комнаты. Потом запер дверь и снял пальто. В квартире было слишком жарко. Он дернул за ручку и, раздвинув обе секции застекленной стены, пустил холодный поток воздуха гулять по гостиной.

Потом сел на край софы и снял тесные вечерние туфли. Пройдя в одних носках по комнате, он исследовал внутренности радиолы и, несколько неустойчиво передвигаясь, осмотрел всю гостиную в поисках микрофонов и других записывающих устройств. Когда в замке повернулся ключ Бернса, Палмер снова сидел на софе, улыбаясь в пустоту. Благодаря холодному ветру, дующему в лицо, он чувствовал себя уже гораздо лучше.

– Привет! А вот и сюрприз для тебя, дорогуша, – сказал Бернс.

Палмер лениво поднял глаза и увидел Вирджинию. – Это хорошо, – очень медленно ответил он.

– …установил холодильник в заднем баре, и его… Палмер зажмурил глаза. Он должен заставить эти голоса замолчать.

– Ты что, Вуди? – спросил Бернс.

– Ничего. – Палмер открыл глаза и стал разглядывать Вирджинию. – Прекрасная мисс Клэри.

– Успокоившийся мистер Палмер, – ответила она. – По крайней мере вы кажетесь более спокойным.

– Вы бросили меня.

– Вы меня оскорбили.

– Не вас. Мака Бернса.

– Как ты это сделал, Вуди? – спросил Бернс, разливая виски в три стакана.

– Сказал, что ты сводник. – Палмер так старательно улыбнулся, что у него заныла челюсть.

Бернс перестал разливать виски и стоял не двигаясь. Потом продолжил свое занятие.

– Не объяснишь ли ты свой вывод, старина?

– Если ты готовишь виски и мне, то не надо.

– Хорошо. А теперь о твоем замечании.

– Небольшой обмен репликами между мной и моей, гм, возлюбленной.

– Обо мне?

– Косвенно, – вздохнул Палмер. – Ты захватил с собой пергамент и булавку?

– Что?

– Разве мне не надо уколоть палец и расписаться кровью?

– Вудс, – сказала Вирджиния, – ты действительно настолько пьян?

– Сир, я не ранен, я убит. – Палмер встал и в одних носках начал расхаживать по комнате. – Вы оба…– сказал он через некоторое время.

– Как тебя понять? – спросил Бернс.

– Не обращай внимания. Что с возу упало, то пропало. – Палмер остановился. – Давайте пейте. Пейте.

Бернс протянул Вирджинии стакан и поднял свой.

– За взаимовыгодные отношения и все прочие радости. – Они начали пить. – Смею ли я получить твое решение, детка? – спросил Бернс у Палмера.