представление.
— Вы не возражаете, если я пройдусь с вами, сэр? — спросил Джейм. Неважно, какого мнения он был о владельце цирка: считал ли его упрямым, дубинноголовым или скрягой — все равно Джейм всегда был с ним подчеркнуто вежлив.
— Ты хочешь что-то сказать мне, Джейм?
— Джим Борис собирается в конце сезона уходить на пенсию, и я хотел бы занять его место.
— Но, Джейм, Джим Борис занимался нашей рекламой в течение двадцати лет, он был очень хорошим работником. Уверен ли ты, что сможешь его заменить?
— Думаю, да. Не сразу, конечно. Но я быстро все схватываю.
— У меня, знаешь ли, уже есть печальный опыт работы с людьми, которые «быстро все схватывают».
Джейм почувствовал себя уязвленным:
— Постарайтесь принять решение до конца сезона. Я не собираюсь проторчать еще один год в зверинце. Кэппи прекрасно справится и без меня.
— Значит, ты уже начинаешь меня учить, как и что мне делать? Неужели ты думаешь, что быть мужем Мары — значит, иметь какие-то особые привилегии?
— Нет, сэр, конечно же нет. Но я думаю, что вполне готов к тому, чтобы заняться журналистикой и рекламой. Вы не согласны со мной?
Он ожидал, что мистер Сэм разразится сейчас очередными нелестными тирадами в его адрес, но вместо этого хозяин сказал:
— Я, честно говоря, уже давно решил взять тебя на место Джима, только все ждал, когда ты сам придешь со мной об этом поговорить. С завтрашнего дня можешь начинать у него учиться. А когда он уйдет, место, считай, твое — надеюсь, к тому времени ты уже неплохо будешь разбираться в рекламе.
Джейм не знал, что и ответить. Почему мистер Сэм так быстро согласился? Неужели только потому, что Джейм — мистер «Принцесса Мара»? Ладно, даже если это и так, пусть будет что будет. Главное, что у Джейма есть теперь шанс проявить себя…
Расставшись с мистером Сэмом на заднем дворе, он пошел между рядами палаток. Обычно Джейм не пропускал ни одного вечернего выступления Мары — он и теперь восхищался своей женой-гимнасткой не меньше, чем при их первой встрече, — но сегодня у него были дела, которые стоило уладить прежде, чем он сообщит жене о разговоре с мистером Сэмом. «И мы будем жить счастливо отныне и навсегда», — подумал он лишь с легкой тенью усмешки.
Проходя мимо палатки клоунов, Джейм услышал дикий хохот и чьи-то возмущенные крики. Клоуны очень часто зло шутили друг над другом; их розыгрыши нередко перерастали в жестокие ссоры, и тем не менее они никогда не расставались и держались вместе. Да и потом ведь Джоко правильно говорил: «Ну что за цирк без клоунов?»
Об этом и размышлял Джейм, как вдруг почувствовал, что кто-то идет за ним. Он обернулся и машинально сжал руки в кулаки. Перед ним лицом к лицу стоял темноволосый худой мужчина с до боли знакомым лицом.
— Настало время расплаты, — спокойно сказал Лео Муэллер.
В его руке блеснул нож. Мгновение — и нож прошел у Джейма между ребрами. Последнее, что Джейм увидел в этой жизни, была зловещая улыбка Лео, а последнее, о чем подумал — о своей любви к Маре:
«О Боже, как жаль, что я не скажу перед смертью Маре, как я люблю ее…»
Сегодня Мара выполняла все трюки чисто механически, не чувствуя той магической связи со зрителями, которая существовала обычно. И Принцесса была очень рада, что из-за позднего начала представления Конрад Баркер дал музыкальный сигнал к «короткому шоу». Это на языке цирка означало, что каждый артист должен сократить свое выступление на четыре минуты.
Обычно Мара не обращала внимания на подобные сигналы. Она всегда честно отрабатывала свои двадцать минут вне зависимости от погоды, времени или каких-то еще условий. Но сегодня она сократила число бланшей до двадцати пяти и лишь два раза поклонилась, спрыгнув с каната. Аплодисменты последовали, тем не менее, как всегда щедрые, только Мара вместо того, чтобы насладиться ими, кивнула Лобо: «Уноси меня с арены».
Лобо терпеливо поджидал ее у костюмерной, пока она переодевалась в брюки и свитер. Из цирка доносились звуки барабана — это клоуны совершали
Подойдя к своему спальному вагону, Мара пожелала Лобо спокойной ночи и велела ему идти отдыхать. Но он только покачал головой и не двинулся с места. Когда Мара, потеряв терпение, напомнила ему, что Джейм уже, должно быть, вернулся домой, Лобо хмуро взглянул на нее и медленно побрел куда-то в темноту.
Открыв дверь, Мара обнаружила, что в гостиной никого нет. Где же Джейм? Ведь он всегда — даже если какие-то срочные дела в зверинце мешали ему прийти на представление — поджидал ее вечером дома, чтобы они вместе могли посидеть за ужином. Они обсуждали представление, публику, номер Мары, проблемы с животными… а потом ложились в постель и занимались любовью… эта сторона их брака оставалась и по сей день неизменно прекрасной и волшебной.
Так куда же он провалился? Неужели Джоко, заверявший Мару сегодня, что ее муж даже не смотрит в сторону кокетничающих с ним женщин, на самом деле сказал ей это в качестве предупреждения?
Внезапный укол ревности пронзил сердце Мары. «Черт его подери!» — подумала она, имея в виду, конечно, не мужа, а Джоко, посеявшего в ее душу сомнение.
Нет, ничего этого не может быть! Как только Джейм вернется, она обязательно его обо всем расспросит и наверняка сразу успокоится. Мара будет с ним милой, любящей, преданной, она сделает его еще счастливее! Она знает его как никакая другая женщина на свете и никакой другой женщине она его не отдаст. Нет, конечно, она не станет выцарапывать глаза каждой блондинке, бросившей на ее мужа неосторожный взгляд, — нет, просто она будет любить. Его… О, как она будет Его Любить!
Мара переоделась в белый атласный халат, расчесала волосы и села в кресло. На столе стоял приготовленный Кланки ужин, и Маре так захотелось есть, что она решила погрызть печеньице.
Ей вдруг показалось, что в детской плачет Викки. Но звук этот больше не повторился, и Мара успокоилась. Ведь рядом с девочкой ее няня, а заботливая англичанка обижается, если хозяйка ей не доверяет. Скорее всего, Викки опять уснула. Мару всегда удивляло, что приходится испрашивать разрешение няни, прежде чем зайти к дочке. Викки у них лучезарная, послушная, и при этом крошка понятия не имеет, как ее обожают мать, отец, да и все люди в цирке.
Мара бродила по гостиной, вспоминая, как протестовал Джейм, когда она решила выкинуть всю старую мебель при переезде в спальный вагон. Он твердил ей, что ему страшно нравилась ее прежняя гостиная и он не хочет другой. Но она-то знала, как он обрадуется, когда она пригласит из Нью-Йорка хорошего дизайнера! Сама Мара не являлась большой поклонницей модерна, она считала его чересчур холодным, но Джейму нравился этот стиль, а главное, к чему стремилась Мара, — это чтобы муж чувствовал себя здесь, в ее мире, как дома.
Именно поэтому она и просила на прошлой неделе мистера Сэма придумать для Джейма какую- нибудь более интеллектуальную работу. Так почему же Джейм не примчался к ней сегодня счастливый, не рассказал, что получил место Джима Бориса?
Послышались голоса и быстрые шаги. Наверное, это Джейм, а с ним большая компания. Интересно, он поделится с женой новостью при всех или подождет, пока они останутся наедине?
Радостная Мара побежала открывать дверь. На пороге стоял мистер Сэм, черный как туча, и сердце Мары сжалось в комок от нехорошего предчувствия. Она перевела взгляд. Рядом с хозяином стояла бледная, бескровная Кланки, и у Мары остановилось сердце: они пришли сообщить ей нечто ужасное.
— Нет… — прошептала она, закрывая лицо руками, словно заслоняя себя от страшной беды.
