не смогли толком понять, что именно запустило механизм глобального потепления. Григорьев говорил о «зачернившей» Антарктиду саже, о подскочившей вулканической активности… Марина утверждала, что причина в углекислом газе, образующемся при разложении мертвых лесов – только вот анализ атмосферы не показал настолько радикального изменения состава… жизнь среагировала быстрее. В чем-то ее, возможно, подхлестнула радиация, тот самый пепел, хотя… – учитель отвернулся от окна, неторопливо прошелся вдоль книжного шкафа… достал темно-зеленый «кирпич» фолианта, взвесил на ладони.
– Эволюционная теория… участь растопки эту книжицу миновала, а зря. Что-то господин Дарвин недодумал. Хотя, конечно, персонально для него такой замечательный глобальный опыт по экстремальной приспособляемости Господь не ставил, это нам «посчастливилось». Все эти новые виды, этот потрясающий всплеск биологической активности… нет, не думаю, что дело в одной лишь радиации – скорее всего, мать-природа припасла на этот счет какой-то механизм, инструкцию по действиям в аварийной обстановке. Жизнь на этой планете пытались угробить далеко не один раз. И с чего мы, олухи, взяли, что несколько термоядерных хлопушек добьются успеха там, где спасовал Его Величество Астероид… гордыня обуяла, недаром ее в число смертных грехов записали.
– Анют, – фонарик уже давал не свет, а так, намек на него, и потому плечо девушки Сергею удалось найти лишь со второй попытки. – Ань, ты чего, заснула?
– Нет. Просто задумалась.
– Нашла время…
– Да, нашла, – девушка говорила спокойно, без вызова. – Именно здесь и именно сейчас.
– Ну ладно, – примирительно произнес Айсман. – Тебе виднее, не спорю. Но прежде чем ты снова впадешь в задумчивость, будь уж так добра – ответь, наконец, ради чего мы сюда приперлись? Ради этой хреновины?
– Да.
– И что это за чертовщина? Самогонный мини-завод? Машина по производству золота из дерьма?
– Это, – медленно произнесла Анна, – билет на самолет.
– Че-его?
– Видишь корзину в углу? – девушка подняла фонарик, но все, чего смог добиться слабо тлеющий огонек, был отблеск чего-то металлического.
– Корзину? – перепросил Шемяка. – Пока факел горел, я помню, там какая-то клетка стояла.
– Верно. Эта клетка и есть корзина… воздушного шара. На нем я и Рик должны были улететь.
– Улететь – куда?! – потрясенно выдохнул Сергей. «С Большого Острова есть два пути, – голос Евграфыча прозвучал из глубин памяти так отчетливо, что Айсман едва не обернулся, – назад… и вперед».
– Вы что, собрались за Волжское море?!
– Мы, – фонарик то ли сдох, то ли Анна выключила его, но Сергей уже приспособился к темноте, по крайней мере, светлое пятно на месте лица своей спутницы он различал, – собрались в Европу.
«Чокнутые, – растерянно подумал Шемяка, – они с самого начала были чокнутые! А я, дурак, с ними связался».
– Анют… ты-ы… не шутишь? Ты серьезно?
– Серьезней некуда.
– Ну-у… блин, да никто же толком даже не знает, чего за морем! Может, там и земли-то нет.
– Есть. В 85-м… в Тюмени попытались организовать экспедицию. Бывшие аэрофлотовцы, на двух самолетах – они пролетели над морем, нашли аэродром, с виду целый, и один попытался сесть… но полоса оказалась разбитой. Больше попыток не было – слишком дорого, да и зачем?
– Михаил Дмитриевич, – продолжила Анна, – собирался лететь сам, но клановцы нашли его зимой, а устойчивый ветер с востока на запад дует летом… сейчас. Он рассказал мне… нарисовал карту. Потом его убили. Уже тогда я решила сбежать, но… просто ради побега Энрико со мной бы не пошел.
– Я так и не понял, – признался Айсман, – какого лешего Рик за тобой перся? Он ведь не… то есть…
– Он шел за мной ради идеи. Дойти до Европы. Стать первыми, кто перекинет мостик между двумя островками… осколками цивилизации.
– Ань, но это ж безумие! – Сергей почти кричал, ему казалось, что темнота вокруг стала плотной, давящей… и только светлое пятно впереди… свет среди тьмы…
– Безумие, конечно же… – отозвалась девушка. – Идти в неизвестность из-за каких-то случайно пойманных радиостанцией слов на чужом языке. Совершенное безумие. И знаешь, что еще? Пять веков назад, когда Христофор Колумб отплывал на своих каравеллах, его тоже считали безумцем – подумаешь, обрывки карты, странные предметы, выброшенные прибоем… расчеты свихнувшегося математика. Разве это имеет хоть какое-то значение в сравнении с точным знанием – Земля плоская и стоит на трех китах.
Она говорила все тише и тише – наверное, поэтому Шемяка начал приближаться к ней. Шаг, другой – он уперся грудью во что-то твердое, выпуклое… чертов панцирь… нашел рукой ремень. Ремень был ее, а вот брюки, которые он держал – те самые, запасные…
– Ты… полетишь со мной?
– Если ты позовешь, – прошептал он, – позовешь меня… туда, за край света.
– Ты с меня эту штуку содрать сумеешь?
– В темноте? Нет.
– Значит, обойдемся прямо так.
– А теперь, – услышала она в наушниках ровный голос Швейцарца, – приготовься. Сейчас начнется веселье.
И в следующий миг земля поменялась местами с небом.
Швейцарец атаковал с пикирования. Это был серьезный риск – при весьма возможном отказе узлов подвески сорокаградусный угол в сочетании с высотой сброса почти не оставлял ему шансов на вывод машины из пике. Но цель стоила этой цены – первую бомбу он хотел положить с максимально возможной точностью.
Тайна почувствовала, как «подпрыгнул» самолет, когда обтекаемая туша «ФАБ-1500С» ушла с подвески. Затем ускорение вжало ее в спинку, в глазах потемнело-и это было к лучшему, потому что зеленый ковер леса несся им навстречу слишком быстро.
А потом придавившая ее невидимая рука исчезла, самолет наклонился и…
– На это стоит посмотреть, – казалось, Швейцарец сам был удивлен произведенным эффектом.
Тайна открыла глаза.
Храма больше не было. На месте пагоды… золоченой клетки, где ей пришлось столько вынести… и память о которой вновь и вновь заставляла ее просыпаться ночами от собственного крика, – ничего этого теперь не существовало. На месте Первого Чуда Света Нового Мира вырастал чудовищный серо-черный гриб.
– Это… – ужас, охвативший девушку, трудно было назвать иначе, чем «священный». – Атом? Виль, но ты не сказал…
– Нет, – прошуршало в наушниках. – Обычная взрывчатка. Просто… ее было
