– Ты, наверное, хотела сказать: «И зачем только ты им понадобился?»

– Нет, что ты. Я просто удивилась. Но я очень за тебя рада! – Мама обняла меня.

Она была рада, конечно, но я чувствовал, что ей неприятно, что ее обошли с приглашением.

– Ты тоже приглашена, – я показал ей конверт.

Она так обрадовалась, будто выиграла в лотерею. И даже не стала возмущаться из-за того, что ее именовали «доктором».

– Ой, тут написано, что мы должны явиться в вечерних нарядах.

– Ну и что?

– Это значит, что нам нужно купить тебе смокинг.

– А в чем проблема?

– Да нет, все нормально. – Тут мама посмотрела на меня и даже отступила на один шаг назад. – Скажи честно: ты предпочел бы пойти туда один?

– Вовсе нет. Вдвоем нам будет гораздо веселее. – Я, конечно, приврал немножко, но маме понравились мои слова.

– Интересно, а мистер Осборн знает, что тебя пригласили?

– Нет, лучше бы она осталась дома.

Когда мама пропустила очередное собрание общества, на котором она должна была получить специальный жетон за то, что исправно посещала их сходки в течение тридцати дней, я понял, насколько серьезно она отнеслась к этому приглашению. В тот день она поехала в Нью-Йорк за платьем и смокингом. Не то чтобы она собиралась прекращать борьбу с алкоголизмом, просто у нее были свои приоритеты. В Морристаун мама поехала на поезде, так как у нее были только ученические водительские права, и ей казалось, будто в отместку за то, что она пропускает собрание, судьба вполне может наказать ее, и ее машину остановят прямо на границе штата Нью-Джерси.

Ей хотелось, чтобы мы поехали вместе, но я отказался, мотивируя болью в ноге. Она и правда болела, но дело не в этом. Мне было нужно остаться дома одному. Вчера вечером звонила Майя и пообещала, что придет ко мне в гости и мы вместе посмотрим телевизор. Не надо думать, что в этом нет ничего волнительного – когда я рассказал о его поломке, она, глубоко дыша, шепнула в трубку: «Ничего, найдем чем заняться». Но, когда мама уже уходила из дома, она позвонила опять и сообщила, что миссис Лэнгли заставляет ее ехать в Мэриленд и узнать, примут ли ее в одну из тамошних школ для девочек, для которой ее дед пообещал построить крытый манеж. Майя не хотела там учиться, потому что форма в этой школе была «дебильная», а преподаватели – «лесбиянки и/или монашки». Я был потрясен. Не из-за лесбиянок, конечно, и не из-за взятки в виде крытого манежа, а из-за того, какие слова она нашла, чтобы попрощаться: «Целую крепко, мне пора бежать, 'Воздушный Король' [19] меня ждет». Когда я спросил, кто такой этот «Король», она только рассмеялась. Вот уж не думал, что у Финна Эрла появится девушка, а уж тем более девушка с личным самолетом.

Мама вернулась из Нью-Йорка, нагруженная коробками и пакетами. Это был ее триумф.

– Ты будешь таким хорошеньким!

Она была в магазинах «Бергдорф Гудман» и «Сакс». Раньше-то одежду мне покупали на Канал-стрит. А еще один раз в год, перед началом учебного года, меня вели в магазин «Мейси» – если у бабушки было желание порадовать внучка.

Я очень обрадовался. Но тут мама достала мое парадное облачение из коричневого бумажного пакета с надписью «Магазин поношенных вещей святой Анны».

– Ты купила мне смокинг в секонд-хэнде? – Я пришел в ярость.

– Я его поглажу, и ты будешь выглядеть просто чудесно.

– Вряд ли.

Мама вытащила смокинг для примерки, но у меня не было желания этого делать.

– Старый лучше, чем новый.

– А я и не знал, что в магазине «Бергдорф Гудман» продают платья, которые уже кто-то носил.

– Ты не понимаешь. Я вполне могла бы купить тебе новый.

– Почему же не купила?

– Потому что тогда все бы поняли, что у тебя не было смокинга и что тебе пришлось бегать сломя голову, чтобы купить его. И, поскольку у тебя его не было, всем станет ясно, что ты никогда не бывал на званых обедах.

– Какая разница, что им там станет ясно… – До этого момента я особо из-за этой вечеринки не беспокоился.

– Будет лучше, если они будут считать, что для тебя это обычно дело.

Удивительно! Как это мама, считай, бывшая хиппи, так быстро узнала о том, как ведут себя богатые люди? Не у бабушки же она этому научилась. Может, это в Флейвалле по воздуху передается или в воде растворено? Во всяком случае, она меня вроде как убедила. Я примерил пиджак. Выглядел я неплохо, хотя и несколько старомодно, что ли.

– Нафталином пахнет.

– Пройдет до субботы. – Потом мама открыла еще одну коробку и вытащила оттуда пару лакированных ботинок, внутри которых лежали специальные распорки.

– А что, в секонд-хэнде таких не было?

– Новая обувь хорошо сочетается со старыми деньгами.

В пятницу в Флейвалль стали съезжаться люди, приглашенные на вечеринку. Проселочные дороги были забиты лимузинами, в которых сидели гости из города. Маленькие частные самолеты и вертолеты, прежде чем приземлиться на взлетную площадку у дома Осборна, кружили над нашим домом. Причем так часто, что у меня от них голова разболелась.

Потом мама увидела в лесу каких-то людей с ружьями и позвонила Гейтсу. После того что со мной произошло, она остерегалась браконьеров. Тогда шеф полиции заехал к нам и извинился за то, что не оповестил нас, что до воскресенья усадьбу будут охранять люди из разведывательного управления. Мне стало смешно, когда я подумал, как вице-президент США будет лежать со своей женой в той же постели, где кувыркались Брюс с Джилли. Если бы я знал, что он приезжает не с женой, а с любовницей, то, наверное, развеселился бы еще больше.

Люди продолжали прибывать и на следующий день. Все свободные спальни и домики для гостей в Флейвалле были до отказа забиты сливками американского общества. Джилли сказала мне, что пилотам пришлось селиться в гостинице в Морристауне, а водителям – в придорожном мотеле.

Погода была такой жаркой и влажной, что уже утром в воскресенье даже стены домов покрылись испариной. Мама была в панике: у нее не было подходящего платья без рукавов. Поэтому она, закончив сеанс массажа у Осборна, специально поехала в магазин за подмышниками. Мама явно собиралась поразить собравшихся. Когда я назвал их «подгузниками для рук», она захохотала и швырнула в меня один из них. Честно говоря, я и сам собирался их надеть. Если я начну потеть в своем новом старом смокинге, то сразу запахну нафталином. Но в пять часов вечера, словно по команде, холодный атмосферный фронт, идущий с севера, со стороны Канады, принес нам грозу. Проливной дождь шел недолго, но успел прибить пыль и принести желанную вечернюю прохладу.

Мама готовилась к вечеринке с мрачной неторопливостью гладиатора (прямо как в фильме про Спартака). Я услышал шум воды в ванной, а потом почувствовал запах пудры, используемой ею лишь в особых случаях. Ее черное шелковое платье, похожее на кольчугу, было разложено на кровати. Рядом с ним лежал кружевной жакет (его рукава были набиты папиросной бумагой), чулки, прозрачные, как вуаль, и сумочка, слишком маленькая, чтобы вместить в себя любое оружие, кроме губной помады.

Пробыв в ванной добрых сорок пять минут, мама крикнула: «Финн, принеси мне пакет, который лежит в моей сумке». Я вспомнил, как прошлой осенью, когда она попросила меня принести ей шампунь, занавеска упала и мне довелось увидеть ее голой. Мне не хотелось повторять прошлый опыт, поэтому в этот раз я не преминул постучать в дверь.

– Entrez [20]. – Я открыл дверь. – Какие мы стали вежливые!

Я не стал ей напоминать о том, как она выскочила из душа. Мама уже надела черную комбинацию и