именно «испортилась». Механизм перестал работать как положено, и мистер Шейк делал все, что в его силах, чтобы этот механизм исправить. Но, к сожалению, ничего не получилось.

— Странно, — сказал мистер Шейк.

— Что — странно?

— Рядом с вами я чувствую себя приятно, как под вентилятором, — сказал он и добавил, — разумеется, при условии, что речь идет о жарком летнем дне.

Мистер Шейк необычайно оживился, когда они добрались до площадки для гольфа, несомненно, роль учителя льстила его самолюбию. Кукла о гольфе не имела никакого понятия, и мистер Шейк старательно объяснял ей правила игры. То, что всегда казалось Кукле бессмысленным — эти прогулки по полю, поросшему выстриженной травой, с клюшкой в руках и с единственной целью загнать в лунку мячик, — оказывается, все-таки имело некоторый смысл. Этот смысл Кукла обнаружила в пребывании на свежем воздухе.

Они были совершенно негармоничной парой. Высокая костлявая дама с большими ступнями и клюшкой для гольфа в руке шагала по залитому солнцем зеленому живому ковру, как настоящий богатырь, только женского пола. Ее партнер, невысокий сопящий мужчина, оживленно сновал по травянистому полю, напоминая газонокосилку. Кукла наблюдала за ним: он что-то говорил, замахивался клюшкой, жестикулировал, демонстрировал ей движения, требовал, чтобы она эти движения повторяла, размахивал руками и энергично бил клюшкой по мячику.

В то время как мистер Шейк самозабвенно обдумывал мысль о необходимости превратить все инкомпатибильные тела в компатибильные, Кукла всегда думала о том, что в этом мире слишком много шума, и развлекалась, воображая как было бы прекрасно, если бы она обладала возможностью контролировать шум: например, выключать звук у болтливых людей, словно это радиоприемники, надевать на резкие звуки заглушки, усиливать звучание пения птиц и уменьшать силу звука сирен «Скорой помощи»… Ожидая зеленый свет на переходе, она мечтала о том, как было бы хорошо сейчас остановить все движение и спокойно перейти улицу. Это были детские фантазии, «daydreaming»[37], ее красные огоньки с надписью «выход». Иногда эти дневные сны были настолько сильны, что казались Кукле реальностью. Когда она была девочкой, вокруг нее, благодаря силе ее воображения, время от времени даже происходило кое-что необычное: то что-то сдвинется с места, то заскрипит, то упадет на пол. Со временем она научилась ходить по свету осторожно, как по яйцам, тихо и молчаливо, как тень, в сопровождении неизвестно откуда дующих потоков воздуха.

«Давайте, — призывал ее своими движениями мистер Шейк, — ударьте по мячику». Кукле показалось, что он гораздо дальше от нее, чем был на самом деле. «Прошу вас, давайте», — жестикулировал мужчина на зеленой линии горизонта, и Кукла в конце концов замахнулась клюшкой, ударила по мячику, мячик завертелся в воздухе и полетел. Мужчина подпрыгнул от радости — «Браво, великолепно!» — и показал Кукле сжатый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, хваля ее за прекрасный удар. Мячик на миг словно замер в воздухе, а может быть, Кукле это только показалось, а потом со всей силы рванул вперед и влетел в широко раскрытый рот мужчины! Мужчина повалился на траву как подкошенный.

Когда Кукла дошагала до него, мистер Шейк неподвижно лежал на траве. Мячик вытек из его рта, как слюна, и теперь мирно покоился возле головы как миниатюрный надгробный памятник. Смерть мистера Шейка пряталась в безобидном мячике для гольфа.

Кукла помчалась в отель искать доктора Тополанека. С ним она вернулась на место, где лежало тело мистера Шейка. Кукле показалось, что пока их не было, тело несколько уменьшилось. За те десять минут, которые потребовались, чтобы найти и привести доктора Тополанека, тело мистера Шейка сжалось — и если действительно существует душа, которая после смерти отделяется от тела, то душа мистера Шейка весила около десяти мячиков для гольфа.

— Инфаркт! — констатировал доктор Тополанек.

А потом, поправив рукой волосы, которые словно растрепало невидимым феном, обернулся к Кукле и добавил:

— Надеюсь, что это неприятное событие в будущем не отвратит вас от игры? Гольф — прекрасный вид спорта.

А мы? Мы не мешкая идем дальше.

Однако на этот раз жизнь и в скорости, и в легкости обогнала историю. Вот как было дело.

Перед путешествием Беба сняла со счета всю свою пенсию, небольшие сбережения и все это поменяла на евро. В банке ей дали купюру в пятьсот евро и еще несколько более мелких. Беба взяла пятьсотевровую бумажку без колебаний. А откуда ей было знать, какие трудности возникнут у нее в стране, входящей в Европейский союз, при попытке разменять эту проклятую купюру?

Портье посоветовал ей обратиться в обменный пункт отеля, из обменного пункта ее послали в местные банки. Она обошла два или три банка, ответ везде был один: а почему бы вам не разменять деньги в филиале своего банка?

— Но мой банк в Загребе!

— Так почему же вы не разменяли в Загребе?

— Но мне именно там и дали эту купюру.

— А почему бы вам не воспользоваться кредитной карточкой?

— У меня ее нет.

— Как это так — путешествуете без кредитной карточки?

— Разве каждый человек обязан иметь кредитную карточку?!

— Хорошо, что вы нам это сказали, мы, может, и разменяли бы вам деньги, но только по предъявлении кредитной карточки.

— У меня есть загранпаспорт.

— Паспорт больше не считается достоверным документом. Сами знаете, как сейчас обстоит дело с паспортами. В наше время кто угодно может за сотню евро купить любой паспорт у мошенников!

— Так что же мне делать?

— Попробуйте в обменном пункте.

Беба попробовала в обменных пунктах. Там ей сказали, что у купюр в пятьсот евро плохая репутация.

— Почему?!

— Появились фальшивые.

— Разве у вас нет аппаратов, которыми проверяют?

— Есть, но они бессильны против северокорейских фальсификатов.

Беба хотела спросить, какое отношение к Северной Корее имеет она, но передумала. Ясно, что это тоже бессмысленно.

А началось все с того, что Беба захотела купить краску для волос, чтобы скрыть седые волосы, блеснувшие в зеркале спа-центра после вымачивания в шоколаде. Ясное дело, просить о такой мелочи Пупу ей было просто неловко. Кроме того, Бебе хотелось иметь в кармане немного собственных денег на мелкие