Следующие четыре месяца превратились в долгую череду сражений, личных и письменных, всякий раз, когда кто-то из мужчин Линдсеев приезжал в Цинциннати. Виола настаивала на браке с капитаном Россом, но не говорила почему. Она просто не смогла заставить себя признаться, что любит Росса.

Наконец Росс назначил дату свадьбы, уверенный, что отец Виолы передумает, как только они обвенчаются. Он ошибся: отец лишил ее наследства в тот же день, поклявшись, что никогда больше не будет разговаривать ни с капитаном, ни с миссис Росс. Хэл поступил так же, оборвав все контакты с сестрой.

Росс пришел в ярость. Он поклялся, что станет богаче ее отца, даже если ему придется добывать золото из недр земли. Решение Виолы выйти за Росса утвердилось после убийства Линкольна, когда любая неверность в глазах общественного мнения стала совершенно неприемлемой. Единственным ее утешением в последующие годы стало то, что Хэл ничего не знает о предательстве матери.

Виола снова принялась раскладывать листки со счетами. Она подсчитывала, сколько бочонков с фасолью находилось в настоящее время на складе.

Она не стала заниматься с накладными и письмами, лежащими стопкой на полке рядом с ее столом. Они поступали почти из каждого штата и территории, являясь неопровержимыми свидетельствами широких связей «Донована и сыновей» и упорства, с каким Уильям старался делать деньги.

– Миссис Росс! – Широкие плечи Уильяма, вошедшего в контору, заслонили весь дверной проем. – Вы грезите наяву?

– Нет, – машинально ответила Виола. – Я почти закончила подсчет бочонков с порохом.

– Вы уверены? – Он закрыл за собой дверь, сняв куртку и закатав рукава рубашки. Весь в пыли и вспотевший, он выглядел настоящим мужчиной, гораздо более интересным, чем любой благопристойный бизнесмен. Сдвинув шляпу на затылок, он не сводил глаз с Виолы. – Вы очень похожи на дерзкую служащую.

Виола посмотрела ему в глаза, и что-то в ней сжалось. Она вспомнила его слова о забавах, подражающих живым картинам. Наверное, ими он и хочет заняться сейчас. Виола попыталась подумать о том, что полагается делать дерзкой работнице.

– Мистер Донован, – начала она, стараясь говорить как можно презрительнее, – ваши счетные книги невыносимы.

Глаза у него вспыхнули, губы скривились, потом сжались. Осмелев, Виола продолжала:

– Вам, сэр, следует немедленно предпринять шаги для исправления такого положения, иначе мне придется самой пересчитывать бочонки. – И она задрала нос.

– Я ничего не должен, – протяжно проговорил он. – Я – ваш наниматель, а вы – работница, которая должна слушаться меня.

– Просто невозможно, мистер Донован. – Виола фыркнула и с надеждой посмотрела на его брюки, увидев там весьма выразительную выпуклость. – Вы должны действовать, и притом немедленно.

Уильям перегнулся через стол. Схватив руки Виолы, он поднял их у нее над головой, отчего она испытала наслаждение.

– Вы определенно самая дерзкая из всех служащих, – высказался он. – Что мне с вами делать? Предупреждаю, дальнейшие наглые выходки повлекут за собой более тяжкое наказание.

Виола навострила уши.

– Ах вы… грубиян, – начала она, делая вид, что хочет вырваться.

А он придвинулся к ней ближе, обхватив свободной рукой ее голову. Его удивительный запах окутал ее.

– Сопротивление моей воле! – прокричал он и прижался к ней бедрами. Теперь выпуклость у него под брюками казалась почему-то еще больше. – Миссис Росс, у вас есть хоть какое-нибудь представление, насколько грубость увеличит ваше наказание?

Ее глаза широко раскрылись. За шесть лет жизни рядом с рудокопами и погонщиками она наслышалась довольно много слов, которые нельзя произносить в церкви. Может, ему хочется услышать что-то подобное?

Она боролась, толкалась ногами и ругала его самыми грязными из известных ей слов, она даже придумывала новые выражения. Конечно, ее сопротивление мало что ей давало, особенно если учесть, что юбки на ней очень мешали ей развернуться полностью. Наконец он сильно прижат ее к стене и навалился всем своим крупным телом.

Она чувствовала каждый его дюйм, от крепких мускулов груди и бедер до яростно возбужденной плоти, прижимающейся к ее животу.

Теперь ее охватило желание, и все слова вылетели у нее из головы.