в газете, чтобы посмотреть скачки или послушать концерт в местном центре искусств, так что дорогу я знала. Прямо с шоссе можно было свернуть на главную улицу, которая, насколько я знала, проходила через центр города, а затем превращалась в Бродвей. Проезжая деловые кварталы, я смотрела по сторонам. Хотя сезон скачек уже окончился, Саратога кишела людьми. Они прогуливались по улицам в шортах и футболках и кучками собирались перед магазинчиками и кафе, расположенными в пятиэтажных кирпичных зданиях постройки девятнадцатого века. На некоторых домах развевались и хлопали на легком осеннем ветерке флаги. Я решила, что сначала загляну к Кэру домой, а если его там нет – поеду в Скидмор. Местный Бродвей представлял собой очаровательную маленькую улочку, застроенную старыми роскошными домами, в которых некогда жили богатые семейства вроде Вандербильтов. Нынешние владельцы в августе приезжали на скачки и уезжали сразу же после закрытия сезона, наказав прислуге закрыть мебель чехлами от пыли. Жилище профессора Кэра не принадлежало к числу особняков, но все равно это был большой красивый дом, выкрашенный в желтый цвет, с круговой верандой. Можно было поспорить, что он купил его в полуразрушенном состоянии и теперь пытался восстановить былую красоту.

Как выяснилось, мне повезло. На подъездной дорожке стоял старый «вольво», входная дверь была широко открыта. Я выскочила из машины и бросилась к крыльцу. Где-то в глубине дома играла классическая музыка – насколько я поняла, Моцарт.

Я заглянула за дверь и, не увидев никого, постучала по косяку. Тишина. Но кто-то там был. Звучала музыка – и потом, в доме пахло едой. Я снова постучала, еще громче. – Открыто! – крикнул мужчина, перекрывая музыку. – Я на кухне!

Я вошла и остановилась в коридоре, куда с обеих сторон выходили комнаты – та, что была справа, служила кабинетом или библиотекой. Старинная мебель темного дерева, картины на стенах – по большей части, музейные репродукции в рамочках. Ориентируясь на запах еды и звуки музыки, я прошла в заднюю часть дома, на кухню – судя по всему, ее не перестраивали по меньшей мере с семидесятых годов. Высокий худощавый человек с каштановой бородкой – на вид ему можно было дать от тридцати восьми до пятидесяти – стоял перед столиком, на котором лежала деревянная доска для разделки мяса, и резал красный перец. Еще с десяток стручков ожидали своей очереди. Он поднял глаза, когда я вошла, и на его лице отразилось удивление. Судя по всему, ждал он не меня.

– Чем могу помочь? – спросил он, откладывая нож.

– Простите, что побеспокоила. Я несколько раз пыталась вам дозвониться. Меня зовут Бейли Уэггинс. Вы Алан Кэр?

Он скривил рот и мысленно прокрутил то, что я ему сказала.

– А, так это вы хотели что-то выяснить насчет Тома. Простите, что не перезвонил, сегодня у меня ужин на двадцать персон, я готовлю цыплят по-чилийски и уже запоздал на час. Вы не студентка?

– Нет, я из Нью-Йорка, приехала сегодня утром. Можно без предисловий? Дело в том, что Том пропал. Как сквозь землю провалился. Его друг попросил помочь ему с поисками; я узнала, что вы дружны с Томом, и подумала, что, может быть, вы мне поможете.

– Как сквозь землю провалился? – мрачно переспросил Кэр, вытирая руки о красный кухонный передник. – Что вы хотите этим сказать?

– Том не появлялся дома примерно две недели и не приходил на съемки. Он снял со счета крупную сумму денег – видимо, хотел на какое-то время исчезнуть. Скажите, вы видели его в последнее время? Общались с ним?

Прошла секунда, прежде чем Кэр ответил:

– Нет.

– Вы задумались!..

– Потому что я действительно разговаривал с Томом. Но это было приблизительно два месяца назад. Вскоре после того как он начал сниматься в этом фильме. Он позвонил и сообщил мне новости. – Кэр задумчиво подошел к проигрывателю и выключил музыку. – Когда его видели в последний раз?

– Из тех, с кем я говорила, последним его видел охранник на стоянке. Две недели назад, рано утром в субботу, Том забрал оттуда свою машину. В тот же день он в последний раз позвонил по мобильнику, находясь где-то неподалеку от скоростного шоссе. Поэтому я и подумала, что он поехал навестить вас.

– Нет, он не собирался приезжать. Господи, не нравится мне все это!

– Есть какие-нибудь шансы, что он просто решил исчезнуть из города и приехать к вам без приглашения?

– Вы хотите сказать, с ним случилась беда? Может, Том попал в аварию, вылетел за обочину и никто не заметил его машину? – Кэр поскреб щеку и покачал головой. – Том прежде никогда не приезжал без предупреждения – хотя кто знает, возможно, он действительно направлялся сюда. Насколько мне известно, он не слишком-то был доволен своей ролью. Предполагалось, что ему достанется одна из главных ролей, а потом внезапно у него как будто земля ушла из-под ног. И все-таки я не представляю себе, чтоб он просто взял и ушел. В любом случае, это мог быть неплохой дебют.

Я потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Я уже отчасти убедила себя, что Том здесь – или что я по крайней мере получу намек на то, где он. Оказывается, я проделала весь этот путь лишь для того, чтобы уткнуться в очередной тупик.

– Вы можете сказать мне хоть что-нибудь полезное? – спросила я. – У него есть знакомые, у которых он мог бы отсидеться? Какие-нибудь тайные проблемы?

– Хотите кофе? – спросил Кэр, открывая громоздкий старый холодильник, пожелтевший, как клавиши старого рояля. Он вытащил пакет молока и поставил его на стол рядом со стручками перца.

– Конечно, – ответила я, расценив вопрос как приглашение и присев на один из кухонных табуретов.

Кэр занялся делом – медленно наполнял кружки, пересыпал сахар из пакета в треснутую сахарницу, – и я чувствовала, что он размышляет: говорить или не говорить? Поставив все необходимое на столик, он снова вытер руки о передник и пристально взглянул на меня.

– Вы знаете, что Том лечился в клинике? – спросил наконец Кэр.

Ничего себе!

– Когда?

– В прошлом году.

– Кокаин?

– Ничего подобного. Он начал глотать таблетки, когда умерла его мать, антидепрессанты вперемешку со снотворным, и здорово подсел. Две недели он провел в Массачусетсе, а потом еще две недели здесь. Это было просто чудесно. Он помогал мне работать над проектом и каждый день возился в саду. А уехал в прекрасной форме.

– А у него не мог случиться рецидив? – спросила я, наклоняясь за чашкой.

– Полагаю, это не исключено, но Том не из тех, кто охотно садится на таблетки. Судя по всему, его случай – единичный инцидент, связанный с депрессией. Том потерял обоих родителей почти одновременно. – Кэр энергично потряс головой в знак досады и беспокойства. – Нет, меня тревожит другое. Я упорно продолжаю думать об аварии. Нам нужно что-то предпринять.

– Хорошо, я займусь этим, – ответила я. – Свяжусь с полицией штата. Обещаю держать вас в курсе.

В желудке у меня бурлило, когда я снова вышла на крыльцо, – естественная его реакция на огромную кружку кофе, выпитую за две минуты, и новую порцию тревоги. Что, если Том действительно попал в аварию? Мне очень хотелось осмотреть дорогу, но сначала нужно было поесть – и подумать. Я нашла парковку в центре и, прежде чем отправиться в маленький ресторанчик, купила в магазине по соседству туристическую карту штата Нью-Йорк. Заказав салат, я расстелила ее на столе.

Том позвонил ассистенту, когда был меньше чем в часе езды от города. Если он действительно попал в аварию, обнаружить его машину будет нелегко, поскольку мы понятия не имеем, куда он на самом деле ехал. Ехать он мог в Саратогу – в таком случае ему предстояло держать путь по скоростному шоссе. Но он мог съехать на проселочную дорогу и взять курс на Бостон – или на любой другой город Новой Англии. Судя по всему, он мог быть и на пути в Канаду. К северу от Нью-Йорка находились округи Рокленд и Олстер, к западу – горы Кэсткилл, где полно старомодных городков вроде Маргаретвилля и Лох-Шелтера.

А потом я заметила это. И чуть не подавилась. Городок под названием «Анды». Я мгновенно вспомнила