А должно бы было.

Марли открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с таким выражением, что ей стало не по себе. Похоже, он все еще переживал из-за нее.

Черт возьми! Она не хотела, чтобы он беспокоился, не хотела, чтобы все так закончилось в этот первый раз, когда они оказались по-настоящему вместе. Она крепче сжала его член и прошептала:

– Ну и ну.

– Крошка, ты и понятия не имеешь, что ты со мной делаешь.

И тут она поняла, что Джоэл беспокоился не только из-за нее, но и из-за себя.

Он снова поцеловал ее. Нежно, ласково.

Он открывался ей. Не только телом, но и своими мыслями и душой. Марли чувствовала это по тому, как дрожали его пальцы, лаская ее лицо. Джоэл открывался ей так, как он еще никогда никому не открывался.

Он рисковал своим сердцем.

Марли поняла, какую честь он ей оказывает. Она отбросила остатки сомнений и отдала ему все до последней частички. И свое доверие тоже.

Это было для Марли особенно важным.

Но Джоэл доказал, что заслуживает ее доверия. Она никогда и ни за что не бросит его. Что бы ни случилось.

Теперь Марли знала, что ее мама пыталась сказать ей все эти годы.

В объятиях Джоэла она нашла то, о чем только могла мечтать.

Родственную душу.

Губы Джоэла впитывали ее.

Ее ноги обнимали его талию, руки перебирали волосы, тело прижималось к его телу. Он не мог вспомнить даже, где они находятся, не говоря уже о том, чтобы помнить, чем были вызваны его сомнения всего лишь несколько минут назад.

– Я хочу тебя, Джоэл, – прошептала Марли, взяла его руку и положила себе между ног. – Давай.

Ее указания не могли бы быть яснее, даже если бы она распечатала причудливые розовые карточки с надписью: «Вы приглашены на вечеринку». Джоэл не собирался отказываться от приглашения. Он был так голоден. Аппетит Марли разжигал ею. Он прикоснулся к ней там, внизу, сначала слегка, потом глубже, все увеличивая их близость. Она была податливой, шелковистой и женственной. И конечно, горячей и влажной.

И все это предназначалось ему.

Она отдавала себя, пресекая все сомнения, отбрасывая осторожность. Что-то он забыл сделать. Это маячило у Джоэла в голове, где-то по ту сторону тумана удовольствия, окутавшего его. Разум его не работал, он не мог сосредоточиться. Не мог сосредоточиться ни на чем, кроме Марли и возбуждающих стонов эротического наслаждения, которые она издавала. Он доводил ее до изнеможения.

– Внутрь! – скомандовала она. – Сейчас же!

Джоэл не мог больше терпеть. Он уже собирался войти в ее сочное податливое тело, когда вдруг вспомнил о презервативе, засунутом под подушку.

– Подожди, – сказал он, скатываясь с нее.

– Нет! – вскричала она. – Ты не можешь остановиться сейчас.

Джоэл сунул руку под подушку, вытащил презерватив и показал его ей.

– О Боже, – выдохнула она. – Я даже не подумала о предохранении.

– Ничего, – ответил он. – Зато я подумал.

– Я могла… мы могли…

– Но ведь ничего же не случилось. – Джоэл положил конец ее рассуждениям.

У Марли была склонность уходить в предположения о том, что могло бы произойти, а Джоэл не хотел, чтобы сейчас она этим занималась. Он возился с упаковкой, но Марли оказалась слишком нетерпеливой. Джоэл удивился, когда она повалила его на кровать и села верхом ему на грудь, выхватив презерватив из его рук.

Перестанет ли эта женщина его когда-нибудь удивлять? Стоило ему решить, что теперь-то он в ней разобрался, как она в очередной раз оставляла его в дураках.

Марли зубами разорвала упаковку и со вздохом истинного удовольствия поместила презерватив на нужное место. Затем она скользнула вниз и снова уселась на Джоэла.

Он с шумом втянул воздух. Ничто никогда не доставляло ему такого удовольствия, как ее разгоряченное лоно, обнимающее его пенис. Марли покачала грудью у него перед лицом, он взял в рот один из сосков и плотно сжал его губами.

– Джоэл, – простонала она, покачиваясь и извиваясь на нем. – Джоэл.

Он смотрел на то, как она движется над ним, и время для него замерло. Он видел только ее темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, матовую кожу, полную грудь с набухшими от возбуждения сосками, сжатые губы и страсть в глазах Марли. От сладкого аромата ее тела кружилась голова.

– О, о, о, – вскрикивала она.