— Много работы было у тебя сегодня, мой милый? — спросила тетя Лин, расправив салфетку и положив ее на свои пухлые колени.

В этой фразе был известный смысл, и все ж по существу она ничего не значила. Фраза эта была таким же ритуалом перед ужином, как разглаживание салфетки на коленях, как шарканье правой ступни, которой пододвигалась скамеечка, — на нее тетя Лин ставила свои короткие ножки. Она и не ждала ответа или, вернее, спрашивала, не думая, о чем спрашивает, и в ответ не вслушивалась.

Роберт поглядел на тетушку и понял, что нынче его расположение к ней как-то глубже, содержательнее, чем обычно. После визита в дом Фрэнчайз присутствие безмятежной тети Лин действовало успокоительно, и Роберт как бы новыми глазами глядел сейчас на эту толстенькую старушку с короткой шеей, круглым розовым личиком и седыми волосами, небрежно заколотыми слишком крупными шпильками. Жизнь Линды Беннет была заполнена кулинарными рецептами, кинозвездами, благотворительными базарами, и, по ее мнению, эта жизнь была прекрасна. Недаром тетушка излучала благополучие и довольство. Она читала «Страницу женщины» (как превратить в бутоньерку старую перчатку) и не читала ничего другого. Случалось, убирая газету, брошенную Робертом, тетя Лин задерживалась взглядом на заголовке: «там-то нашли источник нефти» и комментировала: «…говорила я тебе, милый, что парафин подорожал на пенни?» Но вряд ли тетя Лин верила в существование того мира, о котором писали газеты. Ее мир начинался с Роберта Блэра и оканчивался в радиусе десяти миль от него.

— Почему ты сегодня так задержался, милый? — спросила она, отодвигая пустую тарелку.

Такой вопрос уже требовал ответа, и Роберт сказал:

— Мне пришлось съездить в дом Фрэнчайз, ну, тот, который на Ларборо-Роуд. Меня просили дать юридический совет.

— Эти странные люди? А я и не знала, что ты с ними знаком.

— Я не был с ними знаком. Они просто хотели посоветоваться.

— Надеюсь, они тебе заплатят, милый? Хотя у них нет ни гроша. Отец работал в какой-то фирме и допился до смерти. Оставил их, бедных, ни с чем. Старая миссис Шарп держала в Лондоне пансион, а дочка была в нем прислугой. Еще немножко и они очутились бы на улице, но тут умер старый мистер Кроуль, владелец Фрэнчайза. Подумать только, какая удача!

— Тетя Лин, откуда у тебя эти сведения?

— Но все это правда, милый, совершенная правда. Забыла уже, кто мне рассказывал, по-моему, кто- то, кто жил в Лондоне на одной с ними улице, но, во всяком случае, это из первых рук. Я ведь, как тебе известно, не сплетница. Ну, дом хороший? Мне всегда хотелось знать, что там за железными воротами.

— Нет, дом довольно безобразный. Но есть хорошие вещи.

— Вряд ли они содержатся в таком же порядке, как наша мебель, — сказала тетушка Лин, не без гордости взглянув на прекрасный буфет и стулья, стоявшие вдоль стены. — Кстати, пастор вчера сказал: если бы он не знал, что это жилое помещение, он решил бы, что здесь музей.

Упоминание о пасторе навело ее на новую мысль…

— Кстати, будь особо терпеливым с Кристиной, прошу тебя. Кажется, она собирается вновь «спасать душу».

— Бедная, бедная тетя Лин, вот напасть! Сегодня за утренним чаем на блюдце оказался какой-то священный текст, начинавшийся словами: «Ты, Господь, меня видишь…» Она, что ж, снова меняет секту?

— Да. Уходит от методистов и вступает куда-то еще. Теперь-то она непременно спасется. Пела гимны все утро.

— Она всегда поет гимны!

— Да, но не «Меч Господень». Когда она поет про «жемчужные венцы» или «улицу золота», тогда я спокойна. Но стоит ей запеть «Меч Господень» — все кончено, мне самой придется возиться с пирогами.

— Но, тетушка, ты печешь ничуть не хуже Кристины!

— А вот и нет! — объявила Кристина, внося второе блюдо. Это была крупная, полная женщина с отсутствующим взглядом. — Ваша тетушка печет лучше меня только сдобные булочки, да и то раз в год. А если меня в этом доме не ценят, я могу и уйти.

— Кристина, душенька, — сказал Роберт, — вы же знаете, что без вас этот дом себе нельзя представить! А если вы уйдете, то я пойду за вами на край света. Хотя бы из-за одних только сливочных тортов. Кстати, нельзя ли сделать завтра сливочный торт?

— Нечего кормить сливочными тортами нераскаявшихся грешников. Да, по-моему, у нас и сливок-то нет. Ладно, посмотрим. Советую вам, мистер Роберт, подумать на досуге о своей душе.

Когда дверь за ней закрылась, тетя Лин тихо вздохнула:

— Двадцать лет, — произнесла она задумчиво, — целых двадцать лет. Ты даже вряд ли помнишь, когда она впервые здесь появилась сразу после приюта. Ей было всего пятнадцать, такое худенькое, несчастное существо. Она очень много ела за чаем и уверяла, что будет молиться за меня всю жизнь. И, знаешь, я думаю, она действительно молится.

Что-то похожее на слезу блеснуло в голубых глазах мисс Беннет.

— Надеюсь, она повременит со спасением души, пускай сначала сделает сливочный торт, — отозвался Роберт, настроенный на грубо материалистический лад. — Как тебе понравилось кино?

— Ах, милый, я никак не могу забыть. Ведь у него было пять жен!

— У кого?

— То есть не сразу, конечно, а по очереди. Сначала он был студентом. Юным и романтичным. И…

Тетя Лин принялась излагать содержание фильма, но Роберт не слушал. Ему вдруг припомнился дом Фрэнчайз, и вернулся он к реальности, когда было пора перейти в гостиную пить кофе.

— Очень миленькая вещица, если бы только горничные это могли понять!

— О чем ты?

— О переднике. Она, видишь ли, была горничной в замке и щеголяла в этой смешной муслиновой тряпочке, словом, в фартучке, и прехорошеньком! Между прочим, у этих женщин из Фрэнчайза есть горничная? Нет? Так я и думала. Морили голодом ту, которая у них была. Давали ей…

— Тетя Лин!

— Уверяю тебя! Утром — одни крошки, оставшиеся от их завтрака. А когда у них бывал молочный пудинг…

Роберт не дослушал, что там происходило с молочным пудингом. Несмотря на вкусный ужин, он внезапно почувствовал себя усталым и мрачным. Если добрая, глупенькая тетя Лин спокойно повторяет идиотские сплетни, не видя в том никакого вреда, что же произойдет в Милфорде, когда история с девочкой получит огласку?

— И, кстати, о горничных… Маленькая горничная Карлея попала в беду!

— Ты, очевидно, хочешь сказать, что кто-то вовлек ее в беду!

— Да, Артур Валлис, официант из «Белого оленя».

— Как? Опять Валлис?

— Не могу взять в толк, почему этот человек не женится? Ему бы это обходилось гораздо дешевле.

Но Роберт снова перестал слушать. Он снова был в гостиной Фрэнчайз, и кто-то посмеивался над его нетерпимостью к разного рода обобщениям. Он снова был в неопрятной комнате с мебелью, не знавшей полировки, где на стульях валялись какие-то вещи, и никто в доме не думал их прибирать. И где, как вспомнилось ему сейчас, никто не бегал за ним по пятам с пепельницей.

Глава пятая

Прошло больше недели, и вот в один прекрасный день в дверь кабинета Роберта просунул свою

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату