— Да. Он спешно прискакал из Лондона.

— С новостями о том, что там делается?

— Об этом догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы приводить отряд в три сотни, чтобы только выразить свои соболезнования. Во всяком случае, сразу же на месте было проведено заседание Совета, — у Ричарда теперь были все права для проведения законного заседания Совета, — и Риверс с тремя помощниками были взяты под стражу и высланы на Север, в то время как Ричард направился с молодым принцем в Лондон. В столицу они прибыли 4 мая.

— Что ж, здесь все ясно и понятно. И яснее всего то, что, принимая во внимание время и расстояния, сообщение Мора о письмах, в которых Ричард уговаривал королеву не посылать с принцем большого эскорта, является чистейшей выдумкой.

— Согласен, полная чушь.

— На самом деле Ричард поступил так, как и следовало ожидать. Он наверняка знал условия завещания Эдуарда. Все его поступки так или иначе связаны с личной скорбью об усопшем и с заботой о мальчике. И поминальная месса, и присяга на верность.

— Да, конечно.

— Почему Ричард вдруг начал меняться? Когда это случилось?

— Не сразу. Прибыв в Лондон, Ричард обнаружил, что королева, младший принц, дочери и сын от первого брака Дорсет — все укрылись в Вестминстере. В остальном все шло нормально.

— Ричард привез принца в Тауэр?

Кэррэдайн порылся в записях:

— Не припомню. Может, я этого не нашел. Я только… вот, есть. Нет, он поселил мальчика в епископском дворце у собора св. Павла, а сам остановился с матерью в замке Бэйнард. Вы знаете, где это? Я нет.

— Знаю. Это бывшая лондонская усадьба Йорков. На берегу Темзы чуть западнее собора.

— Итак, он жил там до пятого июня, когда с Севера приехала его жена. Затем Ричард вместе с ней поселился в доме, именуемом тогда «Кросби-Плейс».

— Он и сейчас так называется. В XVII веке дом горел, потом его разобрали, а в начале нашего века собрали заново, в Челси. Окно, прорубленное Ричардом, возможно, не сохранилось, но само здание стоит.

— Не может быть! — удивленно воскликнул Кэррэдайн. — Сегодня же схожу посмотреть! А вообще, если подумать, то каким хорошим семьянином был Ричард. Оставался у матери до приезда жены, а потом стал жить вместе с женой. Кстати, «Кросби-Плейс» принадлежал ему?

— Нет, одному из лондонских олдерменов. Ричард, видимо, арендовал дом. Итак, когда Ричард вернулся в столицу, никто ему препятствий не чинил, и менять планы он не собирался?

— Нет. Ричарда признали регентом даже еще до его прибытия в Лондон.

— Как вы это узнали?

— В списках жалованных грамот он именуется регентом дважды… — дайте взглянуть… — 21 апреля (меньше чем через две недели после смерти Эдуарда) и 2 мая (за два дня до прибытия в Лондон).

— Отлично, вы меня убедили. Значит — никакого шума? Никаких намеков на беспорядки?

— Ничего такого я не нашел, 5 июня Ричард назначил коронацию принца на 22 число. Даже велел разослать приглашения сорока дворянам, которые должны были стать кавалерами ордена Бани. Согласно обычаю, король возводил их в рыцарское звание по случаю своей коронации.

— Пятое июня… — задумчиво протянул Грант. — А коронация назначена на двадцать второе… Не так-то много времени у него оставалось, чтобы переиграть все по-своему.

— Сохранилась даже запись о заказе коронационного одеяния принца.

— А что потом?

— Видите ли, — извиняющимся голосом сообщил Кэррэдайн, — я пока добрался только до сих пор. Что-то случилось на заседании Совета — 8 июня, но отчет очевидца есть только в мемуарах Филиппа де Коммена, а их я еще не достал. Правда, мне обещали завтра показать издание 1901 года. Похоже, что 8 июня епископ Батский поведал Совету какие-то важные новости. Вы слышали о епископе Батском? Его фамилия была Стиллингтон.

— Не знаю такого. А вы не нашли других современных Ричарду летописцев, кроме Коммена?

— Из тех, кто писал бы до смерти Ричарда, — ни одного. Коммен излагал ход событий с французской предвзятостью, но не с тюдоровской, так что он более достоверен, нежели англичанин, пишущий о Ричарде при Тюдорах. У меня, кстати, есть для вас чудесный образец того, как люди сочиняют историю. Вы знаете, что Ричарду III, помимо прочего, приписывают преднамеренное убийство единственного сына Генриха VI после битвы при Тьюксбери? Так вот, это выдумка чистой воды. Ее можно проследить с того момента, когда она впервые была рассказана. Отличный ответ людям, утверждающим, будто нет дыма без огня.

— Но Ричард же был еще мальчиком во время битвы при Тьюксбери!

— Ему было восемнадцать. И все современники называют его умелым бойцом. Они были ровесниками, сын Генриха и Ричард. Да, все современники, каких бы взглядов они ни придерживались, пишут, что он погиб во время битвы. А вот потом пошло-поехало.

Кэррэдайн быстро просмотрел свои записи.

— Черт побери, где же это? Ага, нашел, Так вот, Фабиан, писавший для Генриха VII, утверждает, что юношу захватили в плен и привели к Эдуарду IV, который отвесил ему пощечину железной рукавицей, и мальчик был тут же зарублен слугами короля. Мало? Полидор Вергилий пошел дальше. Он говорит, что сына Генриха убивали собственноручно Георг, герцог Кларенс, Ричард, герцог Глостер и Уильям, лорд Гастингс. Холл к списку убийц добавляет Дорсета. Но Холиншеду и этого мало: он сообщает, что первый удар был нанесен Ричардом. Как вам это нравится? Первосортное Тонипэнди, а?

— Да, Тонипэнди чистой воды. Драматическая история без слова правды. Если вы можете выдержать несколько цитат из Мора, я приведу еще один пример того, как делается история.

— Меня тошнит от преподобного Мора, но я все-таки послушаю.

Грант отыскал нужный абзац и начал читать:

— Мерзкий старый сплетник, — процедил Кэррэдайн.

— Вы сумели заметить жемчужное зернышко в этой куче мусора?

— Да.

— Молодец. Мне пришлось прочитать кусок трижды, прежде чем я ухватился за единственный безоговорочный факт.

— Что Ричард открыто противился убийству своего брата Георга?

— Да.

— Конечно, — заметил Кэррэдайн, — если учесть все прочие рассуждения «мудрых людей», то впечатление создается прямо противоположное. Да, Мора мне и даром не надо.

— Пожалуй, нам все-таки следует помнить, что это сочинение Джона Мортона, а не Томаса Мора.

— Может, и так, но Мор переписал пасквиль Мортона, значит, ему понравилось это сочинение.

Грант, в свое время тоже бывший солдатом, лежал и думал о том, как умело Ричард действовал в весьма скользкой ситуации в Нортхэмптоне.

— Ловко он перехватил у Риверса две тысячи воинов без всякого открытого столкновения.

— Вероятно, когда дело дошло до выбора, они решили предпочесть брата короля брату