— Не в буквальном, разумеется, смысле слова. Я собираюсь по тряпочке, по лоскутку, сорвать с девчонки ее белое одеяние невинности, ее маску святой.

— Аминь! — помолчав, произнес Невил. — А я и не знал, что ты так близко принимаешь это к сердцу…

Он хотел еще что-то добавить, но открылась дверь, вошел Макдэрмот, и вечер начался.

Тетя Лин в этот вечер устроила поистине королевский ужин, и Роберт подумал про себя: уж не зря ли он собирается завтра вести Кевина обедать к Шарп? Ему ужасно хотелось, чтобы Шарп понравились Кевину, но Кевин — человек темпераментный, а мать и дочь Шарп — женщины слишком своеобразные, чтобы привлечь к себе симпатию с первого взгляда. Поможет ли делу обед в доме Фрэнчайз, приготовленный неопытной кулинаркой Марион для гурмана Кевина?

Поначалу, получив приглашение на обед, переданное Стэнли, Роберт обрадовался, но затем его стали одолевать сомнения. В столовой красного дерева тети Лин одно великолепное блюдо следовало за другим, то и дело появлялось широкое добродушное лицо Кристины, уютно горели свечи, и все это лишь вносило смятение в душу Роберта. Его самого умилило признание Марион, что «тушеное мясо не удалось», но вряд ли это произведет такое же впечатление на Кевина…

Зато Кевин веселился от души, объяснялся в любви тете Лин, время от времени бросал ласковое словцо Кристине, чтобы в душе ее не погас огонь обожания… Бог мой, до чего же эти ирландцы умеют нравиться!

Невил был на высоте: вежлив, внимателен, называл Кевина «сэр» достаточно часто, чтобы показать к нему свое уважение, но не слишком часто, чтобы не дать Кевину почувствовать себя пожилым. Тонкое, чисто английское умение польстить!

Тетя Лин с девическим румянцем на щеках впитывала лесть, как губка. Прислушиваясь к застольной беседе, Роберт заметил, что тетя Лин круто изменила свое мнение о Шарп. Теперь, когда им грозила тюрьма, они из «этих людей» превратились в «бедняжек».

«Как странно, — думал Роберт, оглядывая стол, — как странно, что за этот семейный ужин, такой веселый, теплый, благополучный, нас, в сущности, привела беда, случившаяся с двумя беспомощными женщинами, которые сидели сейчас в одиноком, темном, молчаливом доме, окруженном бескрайними полями…»

Утром, когда еще не было и восьми, Роберт услышал шум подъехавшего автомобиля, и кто-то свистнул под окном. Явно Стэнли. Роберт высунул голову из окна. Стэнли, как всегда без шапки (Роберт никогда не видел на этом человеке головного убора), заявил:

— С поручением к вам от мисс Шарп. Она говорит, когда вы к ним поедете, чтобы захватили заявление Бетти Кейн и ни в коем случае не забыли. Она говорит, что это очень важно. И я от себя скажу: очень важно, потому что у нее такой вид, будто она миллион выиграла…

— Неужели у нее счастливый вид? — удивился Роберт.

— Как у невесты. Ей-Богу, я не видывал, чтобы женщина так сияла, с той поры, как моя двоюродная сестра Бэлла выходила замуж и была в тот день похожа на Венеру, Клеопатру и даже на Елену Троянскую!

— А вы не знаете, чему так радуется мисс Шарп?

— Нет. Пытался узнать, но она, видать, приберегает новость для вас. Вы вот заявление не забудьте, в нем все дело, как я понимаю.

В ожидании утреннего кофе Роберт достал заявление Бетти Кейн и с новым вниманием прочитал его. Что обнаружила там Марион, в чем дело? Возможно, Бетти говорила, что в тот вечер шел дождь, а Марион вспомнила, что дождя не было. Но это вряд ли что-то изменит. Что еще? Он страстно надеялся, что Марион в своем стремлении найти хоть «крошечное свидетельство» в их пользу не преувеличила значение своей находки. Переход от надежды к отчаянию еще страшнее, чем полное отсутствие надежды.

Это вполне реальное беспокойство возобладало в его душе над суетным беспокойством насчет обеда в доме Фрэнчайз, и Роберт даже решил, что не так уж существенно, понравится Кевину или нет обед во Фрэнчайзе. И когда тетя Лин, собиравшаяся в церковь, спросила его: «Как ты думаешь, милый, чем они намерены вас угощать? Уверена, что они, бедняжки, обходятся одними консервами!», Роберт ответил: «Зато они знают толк в хорошем вине, и это Кевину понравится!»

— Что произошло с молодым Беннетом? — спросил Кевин по дороге к Шарп.

— Его не пригласили.

— Я имел в виду не это. Куда девались его вызывающие костюмы, его высокомерие, а главное, почему изменилось его отношение к газете «Уочман»?

— Из-за позиции «Уочман». Впервые Невил имел случай лично познакомиться с делом, которое подхватила и раздувает сейчас эта газета. Ему это послужило хорошим уроком.

— Ты думаешь, это с ним надолго?

— Знаешь, я не удивлюсь, если и надолго. Не говоря уж о том, что он достиг возраста, когда люди перестают ребячиться и как-то сразу взрослеют. Он, полагаю, произвел также некоторую переоценку ценностей, убедившись на примере Бетти Кейн, что «Уочман» не всегда выступает в защиту тех, кто защиты достоин.

— Хочу, ради тебя, чтобы это и впрямь продлилось. У мальчика неплохая голова, и если он перестанет выкидывать свои цирковые номера, то это пойдет на пользу вашей фирме.

— Тетя Лин ужасно расстроена, что он порвал с Розмари из-за дела Бетти Кейн и так и не женился на дочери епископа.

— Еще одно очко в его пользу! Мальчик начинает мне определенно нравиться! Поддерживай в нем этот дух, Роберт, эдак исподволь, ненавязчиво… Это тот самый дом?

— Да. Это Фрэнчайз.

— Типичный «таинственный дом»!

— Он вовсе не был таинственным, когда его построили. Ворота были решетчатые, резные, дом был отлично виден с дороги. Несложная операция — закрыть прорези листовым железом — превратила дом из обыкновенного в таинственный.

— Идеальное место для версии нашей дражайшей Бетти Кейн. Как же ей повезло, что она его запомнила!

Угрызения совести пришли потом… Как же мог он, Роберт, усомниться и в значении открытия Марион по поводу заявления Бетти Кейн и по поводу способности Марион прилично угостить гостя! Как мог он забыть о ее умении владеть собой, о ее аналитическом уме! Как мог забыть о том, что мать и дочь Шарп всегда и везде остаются самими собой! Они и попытки не сделали, чтобы подняться до уровня изысканной кулинарии тети Лин, и усилий не приложили, чтобы устроить официальный обед в столовой. Стол на четверых был накрыт в гостиной у окна, откуда падали солнечные лучи. Очень красивый стол вишневого дерева, однако сильно нуждавшийся в полировке. Но зато бокалы для вина были вымыты и протерты до зеркального блеска. Как это характерно для Марион — заботиться о том, что существенно, и не замечать того, что служит лишь для внешнего соблюдения приличий.

— Наша столовая — ужасно мрачное местечко, — заявила миссис Шарп. — Пойдемте взглянем на нее, мистер Макдэрмот!

И это характерно! Без всякой предварительной легкой, светской беседы за бокалом шерри. Идемте, взглянем на ужасающую столовую, И гость, сам того не подозревая, сразу же становится чуть ли не членом семьи!

— Скажите, — обратился Роберт к Марион, когда они остались одни, — что вы нашли такого в заявлении?

— Нет, нет, до обеда об этом ни слова. Это будет на десерт. Меня осенило вчера вечером, вернее, просто безумно повезло. Разумеется, это ничего не изменит, и полицейский суд состоится, однако это та самая «мелочь», говорящая в нашу пользу, о которой я так молила Бога. Вы говорили об этом мистеру Макдэрмоту?

— О вашей записке? Нет, не говорил. Решил, что лучше подождать.

— Роберт! — воскликнула она, весело глядя на него. — А ведь вы в меня не верите!

— Я просто боялся, что это какая-нибудь мелочь…

— Не беспокойтесь, не мелочь. Давайте пойдем со мной на кухню и вы поможете мне донести поднос