– Что-то, приятель, ты бросаешься из крайности в крайность. Так красиво воспевал переселенцев и тут же объявил их врагами. А совсем недавно – помнишь? – называл их наивными и утверждал, что им всем будет плохо.

– А в чем именно я был не прав? Разубеди меня! Да – кругом крайности, противоречия. Таков человек, таким я его вижу после стольких лет изучения. Стоп... – Феликс непроизвольно схватился за поручни кресла.

Сенин и сам почувствовал, что корпус лайнера дрогнул. Они медленно отделялись от шлюзов. В обзорные окна стало видно, как база словно отваливается от них – исполинская железная башня опрокидывалась назад.

Стали видны нулевые уровни. Они напоминали обросшее ракушками днище – такое впечатление создавали мелкие суденышки, прилепившиеся к шлюзам.

Пока лайнер тащили на магнитах четыре маленьких буксира. В пятистах километрах от базы будет запущен двигатель. К этому времени все должны быть в каютах, потому что последует некая физико- астрономическая круговерть, из-за которой маленькие расстояния станут большими, а большие – маленькими; Сенин никогда не пытался вникать в эти подробности. Он знал только, что к ближайшей соседке Солнца Проксиме Центавра не подлетал ни один пилотируемый аппарат – почему-то она оказывалась слишком далеко от Земли. Зато в центр Галактики ходили регулярные рейсы, причем в полете можно танцевать, знакомиться, пить вино и отправлять сообщения близким.

Танцевать он не собирался, а вот передать Лизке последние новости про себя – это можно.

– Пора расходиться по каютам, – сказал Феликс. – Сейчас объявят.

– Пора, – согласился Сенин.

После непродолжительной паузы Феликс вдруг тонко усмехнулся.

– Все-таки, темнишь ты, приятель, – сказал он. – Не мог Мелоян тебя просто так позвать. Что-то у вас там происходит.

Невозвращаемый посадочный модуль «Скиф» хорош своей дешевизной и надежностью. Но больше ничем.

«Скиф» являлся прообразом самых первых спускаемых аппаратов, на которых в глубокой древности астронавты спрыгивали с орбиты на твердь земную. Толстая металлическая скорлупа, парашюты, элементы управления и примитивная, на уровне наручных часов, электроника.

Правда, со временем людям понадобилось спускать с орбиты не только себя, но и полезные грузы, поэтому скорлупа значительно выросла в размерах. Например, модуль «Скиф-5» мог нести в себе даже тяжелый вездеход или катер. Справедливости ради стоит сказать, что за последние сто лет ни один «Скиф» не потерпел аварию.

На этом его преимущества исчерпываются. Все, кому приходилось падать с неба в раскаленном трясущемся коробе, при одном упоминании слова «Скиф» страдальчески морщились.

После удара о землю команда выползла из люка, пошатываясь и отдуваясь. Даже многоопытный Сенин, знавший жизнь не по тренажерам, не скрывал своего состояния. Он сел, усиленно массируя виски ладонями. По нормативам, десантникам давалось десять минут после такой посадки, чтобы привести себя в порядок и приступить к активным действиям.

У Сенина вестибулярный аппарат восстановился немного быстрее, чем у других. У Карелова, кажется, тоже. Впрочем, это могло быть субъективным впечатлением.

Сенин упруго поднялся на ноги и отошел на десяток шагов от остальных, осматриваясь. Стояло раннее утро, предрассветные сумерки. На небе проступали облака – длинные, остроконечные, как сосульки.

Вокруг простирались невысокие бугры, словно застывшее море. Здесь было холодно. В углублениях почвы сквозь чахлую травку просвечивала снежная крошка. До базы – километров пятнадцать, оптимальное расстояние, чтобы в случае преследования запутать следы и вернуться пешком.

Сенин хотел почувствовать и запомнить здешний запах. Каждый мир имеет свой запах, и это самый верный признак, позволяющий отличить одну планету от другой. Потому что все новые базы похожи друг на друга. Природа – она отличается, но только при детальном рассмотрении. А вот запах – он везде совершенно разный. И, если однажды его запомнишь, то потом, даже спустя годы, можно сделать один вдох – и сразу все вспомнить. Ни картинка, ни звук почему-то не могли так живо и быстро поднимать на поверхность старые наслоения памяти.

Неподалеку что-то зашевелилось. Зверек, похожий на небольшую собаку, выполз на вершину бугра, отряхиваясь от снега и мусора. Он хромал на все четыре лапы и выглядел жалко и безобидно. Заметив Сенина, настороженно застыл. Тот тоже не шевелился.

Здесь, в царстве холода и ветра, растения не получали достаточной жизненной энергии от земли и солнца. Поэтому очень многие из них питались живой плотью. Причем, не только насекомыми. Зверек, очевидно, запутался в колючках, которые изранили ему лапы и напились его крови. Однако выжил и смог уйти, а ведь мог бы так и остаться там. На первом же инструктаже Сенина предупредили, чтоб остерегался здесь бегать босиком по травке. Эта травка может искалечить взрослого человека и досуха выпить его тело дней за десять. Впрочем, на таком холоде босиком и не побегаешь.

Зверек повернулся и торопливо поковылял прочь.

– Разбиваем лагерь, – сообщил Сенин, вернувшись к дымящемуся корпусу «Скифа». – Гордосевич – надуваешь палатку и разбираешь кухню, Муциев и Карелов – налаживаете периметр. Как закончите, перекалибруйте приборы на местное время, коэффициент – один и семнадцать. Вельцер – поднимаешь антенну и докладываешь на «Форум» о нашей посадке. Потом прощупаешь эфир. Я займусь джипом.

Почему-то положенной в таких случаях суеты и беготни не наступило. Сенин обнаружил, что все стоят и смотрят на него с крайним удивлением.

– В чем дело?

– Для чего это все – палатка, кухня? – недоуменно спросил Вельцер.

– Ты не знаешь, для чего у нас палатка и кухня?

– Нет, я знаю, но... Разве мы не остановимся на базе?

Сенин одарил блондина долгим, весьма выразительным взглядом.

– Напоминаю для забывчивых, – сказал он. – По прибытии в зону бедствия группа должна в первую очередь обеспечить собственную базу, поставить защищенный лагерь. Место, где при необходимости можно отдыхать, питаться и получать медицинскую помощь. И если нас перебьют по дороге, тебе, Вельцер, будет, куда вернуться, чтобы заклеить раны и связаться с основными силами. Это понятно?

– Понятно, но...

– Прекрасно. А теперь мне придется для каждого повторить, что мы не на прогулке. Мы находимся на потенциально опасной территории, выполняем все предписанные правила и подчиняемся всем моим требованиям. Еще есть вопросы?

Сенин заметил, что парни украдкой переглядываются. Наверно, думают, что старый полицейский пес решил поиграть в войну и погонять молодых через барьеры. Ладно, пусть думают, что хотят. Не хватало только переживать из-за их настроения.

– В таком случае, мы должны сделать еще кое-что, – не унимался Вельцер.

– Ну-ка.

– Включить систему «Протокол».

– Это еще зачем?

– Положено по правилам, – развел руками Вельцер.

– Хорошо, включаем «Протокол» и занимаемся делами.

«Им же платят за работу в кадре», – вспомнил Сенин. Он украдкой посмотрел на Карелова – нет ли у того в глазах немого укора. Вроде, нет, – работает парень, как все, таскает ящики, по сторонам не смотрит.

Чтобы вызволить на свет божий машину, пришлось поработать кувалдой. Есть такой замечательный инструмент в снаряжении любого «Скифа» – предназначен для выколачивания пригоревших замков на люках. Помахав кувалдой, Сенин согрелся и сразу почувствовал себя бодрее.

Чего нельзя было сказать о его команде. Пережив не самую мягкую посадку и оказавшись в безжизненном холодном пространстве, люди шевелились довольно вяло. «Надо будет перед выездом прогреть палатку и организовать горячий завтрак, – подумал Сенин. – Это их взбодрит».