– Да, конечно, пожалуйста! Может быть… пятьдесят граммов? – Сопровождающий сделал такое лицо, что Виноградов сглотнул слюну.

– Водки? – Действительно, повод был достойный, лучше не придумаешь. Следовало выпить, но майор не знал, как организм отреагирует на выход из стресса.

– Обижа-аете… Спирт! Чистый, медицинский?

– Спасибо, – неожиданно для самого себя отказался Владимир Александрович. – Может быть, позже.

– Ну и правильно. – Запакованный в целлофан сосуд исчез из поля зрения. – Потом еще будет время!

Последняя часть фразы звучала обнадеживающе, но вполне могла быть лишь словесным камуфляжем.

Тем не менее пора настала заняться собой – что бы ни ждало впереди, встретить это следовало в подобающем виде. Владимир Александрович снял с себя рубашку, аккуратно отодвинул в сторону документы, часы и бумажник. Вылез из брюк – подумав, что ни за какие коврижки не влезет в них обратно.

– Вы крестик-то православный снимите пока, – посоветовал спутник.

– А что – оскорбляет религиозные чувства?

– Нет, почему же… Просто – это лишняя примета, привлекает внимание, – пожал плечами человек, представившийся Леней. Потом сказал что-то на иврите в переговорное устройство, отделявшее их от кабины.

– Что прикажете делать? – После десяти минут отчаянной гонки микроавтобус замер, и спутник Виноградова потянулся к дверному замку. – Я сейчас вернусь. Обождите.

– А куда же я денусь… – вздохнул майор в подставленную спину. Некоторое время он сидел на обтянутой дерматином, обшарпанной койке: отмытый, в одних трусах. Еще, правда, имелся «Ориент» на запястье, но за одежду он вряд ли бы сошел.

«Интересно, – подумал Владимир Александрович, – куда это мы приехали? Может, пока не поздно, делать нош? Отсек не заперт…»

Но дверь уже открывалась, пропуская внутрь Леню.

– Держите! Должно подойти…

В пакете оказались: белые застиранные джинсы, новенькая футболка, плавки и кепка с надписью по- английски: «Я люблю Иерусалим!».

– Носков у него нету, а дальше искать некогда, – извинился благодетель.

– Спасибо! – Они уже ехали, поэтому одеваться пришлось на ходу. Теперь, судя по снизившейся скорости, водитель выключил «мигалку» и старался не привлекать внимания. Дорога испортилась до неприличия… Не без труда удерживая равновесие, Виноградов сменил гардероб. – Спасибо… Не знаю, как благодарить.

– Ерунда, – отмахнулся Леня. – Восемьдесят шекелей – и мы в расчете.

Гость Израиля крякнул от удивления, но предпочел открыть кошелек, в который только что спрятал снятую с шеи серебряную цепочку с крестом.

– С удовольствием!

– Нет проблем…

В крови Владимира Александровича много чего было намешано, на образцового славянина он никак не тянул, – но в очередной раз убедился, что понять евреев могут только они сами… и, пожалуй, избравший их когда-то Господь.

Вскоре, судя по всему, приехали.

– Господин Виноградов, только прошу вас – не горячитесь… Обещаете?

– Попробую. Смотря что вы со мной собираетесь делать.

– Да ну что вы, ничего плохого! – возмутился собеседник. – Все объяснят…

– А кто – могу полюбопытствовать?

– Все объяснят! – приложил руки к сердцу вчерашний таксист.

В молчаливом ожидании они провели не более минуты.

Дверца микроавтобуса открылась – и вместе с уличным шумом в прохладу отсека проникла угловатая мужская фигура.

– Шолом!

– Здрас-сте… – Дверца захлопнулась, опять отсекая внешнее пространство.

На первый взгляд вошедший был даже моложе Виноградова: высокий, с непропорционально длинными руками и тщательно выбритым подбородком. Чуть ниже виска угадывался старый шрам – то ли детская травма, то ли след от удара кастетом.

Это именно с ним меньше часа назад предстояло встретиться на «Променаде» Владимиру Александровичу. Не узнать этого человека было невозможно – Китаец оказался прав.