– Двенадцать… – Виноградов не ошибся, пистолет – это была именно та тема, на которую подобный собеседник всегда готов разговаривать. – «Магнум»!
– Серьезная штука… А здесь всем можно оружие покупать?
– В общем – да! Кроме арабов, разумеется.
– Много формальностей?
Айзек пожал плечами:
– Я на «территориях» живу… Там просто.
Владимир Александрович понимающе кивнул. Вчера он уже успел побывать в той части государства, которую евреи называют «контролируемой», а арабы – «оккупированной»…
Сначала они долго выбирались из арендованной Николаем квартиры в новостройках иерусалимского Неиев-Яакова. Дорога тянулась по маршруту двадцать пятого автобуса, через бывший лагерь беженцев Ша’фас – мимо многочисленных патрулей, разъединительных заграждений, заборов… Иудейская и мусульманская части страны с трудом уживались бок о бок – в лучшем случае такое положение вещей можно было назвать сосуществованием.
За городом недолго ехали
– Иудея… – комментировал Айзек. – Самария… Мы их у Иордании отобрали. А этот – из полосы Газы.
Видимо, местные могут отличить своих соплеменников от потенциальных террористов и по внешнему виду, но для Виноградова все они были на одно лицо.
– Приготовьтесь! «Зеленая» линия.
Фактически то, что увидел гость, было замершей линией фронта, границей внутри страны. Внутри страны, с первых же минут существования находящейся на военном положении. Все как положено – ряды колючей проволоки, сигнальные системы, бункеры и вышки. Блокпост… Задранные к небу стволы.
Здесь кончались поля кибуцев и начинался пустырь с редкими пятнами оливковых рощ.
То ли все трое абсолютно не походили на потенциальных боевиков «Хамаса», то ли действительно полученная от хозяев Айзека «липа» выглядела безукоризненно, но по предъявленным документам их пропустили. Это была удача на грани чуда – майор, конечно, умел без акцента произнести слово «шолом» и на идиш предложить собеседнику поцеловать его в задницу, но такого запаса вряд ли хватило бы для диалога с суровыми бойцами Армии обороны Израиля.
Кстати, если верить потертому паспорту, майора Виноградова Владимира Александровича звали Моше Голдман…
Вернулись они из города с поэтическим названием Ариэль только сегодня утром – в темное время суток по «территориям» передвигаться было опасно. В обратном направлении «зеленую» линию пересекли колонной: джип с автоматчиками, два автобуса еврейских детей и женщин, несколько легковых машин и броневичок. Так что почти никого не досматривали.
– Не нервничай, Саныч… Всякое могло быть – Азия все-таки.
– Куда же деваться! – развел руки Виноградов.
– Наслаждайся! Когда еще такое увидишь?
Действительно, зрелище открывалось великолепное. Тот, кто выбирал место встречи, руководствовался не только соображениями конспирации. Хотя и в этом отношении смотровая площадка, где они сейчас находились, была идеальным местом: трое глазеющих по сторонам мужчин не могли привлечь ничьего внимания. Шумные стайки туристов, какие-то дети, пенсионеры, пристроившиеся в тени… Официально, если верить выбитым на камне буквам, это место носило название «Променад». Местные жители, однако, предпочитали более поэтическое – «Каменный цветок».
К сказочнику Бажову оно не имело никакого отношения, но от этого ничуть не проигрывало.
Отсюда, с самой красивой точки Иудейских гор, открывалась роскошная панорама древней части Иерусалима: храмы, минареты, купола… Южная стена Старого города, мечети Храмовой горы. Напротив – холм Офель, слева Сион, а справа от восточной стены – Кедронская долина.
– Вон там – дорога на Иерихон… Видите усадьбы? Это арабы построили, – прокомментировал Айзек.
– Фантастика! – искренне отозвался Виноградов.
– Пить хотите? – Николай уже сворачивал пробку на прозрачной полугоралитровой емкости. – Здесь нужно много пить, климат такой,
– Падай! – Могучее плечо Айзека вмялось Владимиру Александровичу в грудь. Еще не успев осознать, что происходит, майор отлетел за декоративный каменный выступ.
И только после этого воздух вокруг разорвали автоматные очереди…
Это уже потом выяснилось, что стреляли с трех точек: высокий юноша в форме танкиста, уборщик мусора с замотанным в пеструю куфию лицом и девушка, доставшая оружие из студенческого рюкзака. И значительно позже дотошные эксперты-баллистики вычислили, что центр прогремевшего на весь мир «треугольника смерти» приходился как раз на то место, где бывший «капитан Николя» попытался открыть последнюю в своей жизни бутылку…
А в те первые секунды скорчившийся от страха Виноградов думал только о том, чтобы выжить. Сверху его придавило к плите тело Николая. Мертвое, оно казалось живым – и вздрагивало, принимая в себя предназначенные Владимиру Александровичу пули. Майора заливало – водой и кровью, но пошевельнуться не было ни сил, ни желания: очереди высекали фонтанчики каменных брызг спереди, сзади, с боков…
Кто-то кричал. Наверное, многие кричали – но Виноградов не различал голосов, он как бы провалился в спасительное марево забытья.
