источник?

– Да, парень, – мягко, но с болью ответил Гед.

Они молча продолжили свой путь. Но теперь Аррен глядел на мир глазами своего спутника и видел великолепие жизни, переполнявшей раскинувшуюся вокруг них мрачную заброшенную землю, где, будто с помощью волшебства, каждая травинка, колышущаяся на ветру, каждый камень не имели себе равных. Словно человек, стоявший посреди заботливо ухоженного сада перед путешествием, из которого не будет возврата, Аррен пытался вобрать ее всю, такую дорогую и реальную, в себя без остатка, как будто он никогда не видел ее раньше и никогда не увидит впредь.

Вечер опустился на сомкнутые ряды плывущих с запада облаков, влекомых дующим с моря сильным ветром, и они ярко вспыхнули багрянцем, прежде чем солнце окончательно зашло за горизонт. Собирая на закате хворост для костра в пойме небольшой речки, Аррен поднял взгляд и увидел примерно в десяти футах от себя человека. Лицо его было расплывчатым и странным, но Аррен узнал в нем погибшего Сэпли, Красильщика с Лорбанери. За ним, с такими же печальными, обеспокоенными лицами, стояли другие люди. Казалось, они что-то говорили, но Аррен не мог разобрать слов, западный ветер доносил до него лишь какой-то шепот. Некоторые из них медленно приближались к нему.

Он взглянул на них, затем вновь на Сэпли и, повернувшись к ним спиной, наклонился за очередной сухой веткой, хотя руки его дрожали. Подняв ее, Аррен потянулся за следующей и так далее. Когда он выпрямился и оглянулся, в долине никого не было, лишь красный свет струился по траве. Он вернулся к Геду и бросил собранный хворост у костра, ни словом не обмолвившись о том, что видел.

Всю эту ночь Аррен то и дело просыпался в туманной мгле безлюдного острова от того, что рядом с ним шептались души мертвых. Он призывал на помощь всю свою волю, заставляя себя пропускать их шепот мимо ушей, и вновь засыпал.

Они с Гедом проснулись поздно, когда солнце уже на ширину ладони поднялось над холмами, рассеяв, наконец, туманную дымку и осветив замерзшую землю. Когда они справляли свою скромную утреннюю трапезу, прилетел дракон и закружился над ними. Из пасти его вырывались языки пламени, а из красных ноздрей били клубы пара и снопы искр. Его зубы сверкали как костяные клинки в этом огненном мареве. Он не произнес ни слова, хотя Гед окликнул его на Древнем Наречии:

– Ты нашел его, Орм Эмбар?

Дракон повернул голову и причудливо изогнул свое тело, загребая воздух огромными и острыми как бритва когтями. Затем он устремился на запад, постоянно оглядываясь на них.

Гед сжал свой посох и ударил им оземь.

– Он не может говорить! – сказал маг. – У него отняли Слова Творения, и теперь Орм Эмбар, со всей своей мудростью, превратился в рептилию, в безмолвную тварь. И все же он способен указывать нам путь, и мы должны следовать за ним!

Закинув на спину свои легкие пожитки, они устремились на запад через холмы туда, куда полетел Орм Эмбар.

Не сбавляя взятого ими быстрого темпа, они прошли около восьми миль. Теперь море находилось по другую сторону от них. Они вышли на протяженный, пологий гребень холма и, спустившись вниз сквозь сухой кустарник по извилистому руслу ручья, попали, наконец, на выступающий в море пляж с ослепительно белым песком. Это был самый западный мыс Архипелага, край земли.

Орм Эмбар припал к песку, низко опустив голову, словно гигантский разъяренный кот, извергая языки пламени. Неподалеку от него, между ним и морским прибоем, находилось нечто белое, смахивающее на навес или хижину из длинных бревен плавника. Но на этом берегу, смотрящем в Открытое Море, не было плавника. Когда они подошли ближе, Аррен увидел, что ветхие стены сделаны из гигантских костей: костей китов, как он подумал сперва, но затем разглядел белые треугольники с острыми как бритва гранями и понял, что это кости дракона.

Они пришли на место. Сквозь щели между костями сверкало море. Перемычкой двери служила бедренная кость, длиной больше, чем в рост человека. На ней стоял человеческий череп, глядевший своими пустыми глазницами на холмы Селидора.

Тут они остановились и уставились на череп. Вдруг из двери под ним вышел человек. На нем были древние доспехи из сверкающей бронзы, разрубленные, судя по всему, ударом топора, а украшенные драгоценными камнями ножны меча были пусты. У него было суровое лицо с изогнутыми черными бровями, узким носом и темными, проницательными, печальными глазами. Его руки, горло и бок покрывали раны. Из них уже не сочилась кровь, но раны явно были смертельными. Человек стоял прямо и неподвижно и смотрел на них.

Гед сделал шаг ему навстречу. Они были чем-то схожи, стоя лицом к лицу.

– Ты – Эррет-Акбе, – сказал Гед. Человек пристально взглянул на него и кивнул, не произнеся ни слова.

– Даже ты вынужден подчиняться его приказам! – голос Геда дрожал от ярости. – О мой господин, лучший и храбрейший из всех нас, покойся в чести и в смерти!

И Гед, воздев руки, широко взмахнул ими и произнес те же слова, что и перед сонмом мертвецов. Его руки на мгновенье оставили за собой широкий яркий след. Когда они опустились, человек в доспехах исчез, и лишь солнце озаряло песок в том месте, где он стоял.

Гед ударил посохом по домику из костей, тот развалился и пропал. От него осталось лишь огромное ребро, которое рухнуло на песок. Он повернулся к Орм Эмбару.

– Это здесь, Орм Эмбар? Это то самое место?

Дракон открыл пасть и издал глухой рык.

– Здесь, на последнем берегу мира. Хорошо!

Взяв свой черный тисовый посох в левую руку, Гед развел руки в магическом жесте и заговорил. Хотя он говорил на языке Творения, Аррен все же понимал его, как и все, кто слышал это заклинание, ибо обладало оно огромной силой.

– Я вызываю тебя, враг мой, теперь и здесь, перед моими глазами и во плоти, зарекая тебя словом, которое не может быть произнесено до конца времен. Явись!

Но там, где должно было быть произнесено Имя вызываемого, Гед сказал лишь: Враг мой.

Воцарилась тишина, даже шум моря стих. Аррену показалось, что солнце потускнело, хотя оно стояло высоко в ясном небе. Тьма опустилась на берег, словно кто-то взглянул на него сквозь закопченное стекло. Прямо перед Гедом образовался некий черный сгусток и было крайне трудно рассмотреть, что находится внутри него, словно там не было ничего такого, на что мог бы пасть луч света. Это было нечто бесформенное. Внезапно оттуда вышел человек – тот самый человек, которого они видели на дюне – высокий, длиннорукий, стройный и черноволосый. Теперь он держал в руках длинный стальной жезл или клинок, весь испещренный рунами, который он наставил на Геда, когда приблизился к нему вплотную. Во взгляде его глаз было что-то страшное, как будто их слепило солнце.

– Я пришел, – сказал он, – своим путем и по собственному желанию. Ты не в силах вызвать меня, Верховный Маг. Я не тень. Я живой. И лишь я – живой! Тебе кажется, что и ты жив, но ты при смерти, при смерти. Знаешь, что у меня в руках? Это – посох Серого Мага, того, что лишил Нерегера дара речи, Мастера моего искусства. Но теперь Мастер – я. И мне надоело играть с тобой в игры.

С этими словами он внезапно сделал выпад стальным клинком, стремясь коснуться им Геда, который стоял безмолвный и недвижимый. Стоявший на шаг позади мага Аррен всеми силами пытался сдвинуться с места, но не смог ни шелохнуться, ни даже положить руку на рукоять меча, а голос застрял у него в горле.

Но тут над Гедом и Арреном, над их головами, стремительно пронеслось огромное тело дракона и навалилось всей своей тяжестью на врага, так что заколдованный стальной клинок на всю длину вошел в бронированную грудь Орм Эмбара, но и человек был раздавлен, разорван и сожжен. Вновь поднявшись с песка, Орм Эмбар выгнул спину, забил своими огромными крыльями и пронзительно закричал, выплевывая сгустки пламени. Он попытался взлететь, но не смог. Злобный и холодный металл пронзил его сердце. Дракон упал, и черная ядовитая кровь, дымясь, заструилась из его пасти, а огонь в его ноздрях постепенно угасал, пока они не стали походить на выгоревшие угли. Затем он уронил свою гигантскую голову на песок. Так умер Орм Эмбар. Он погиб там же, где и его предок Орм, упав на песок, хранивший кости его пращура.