Мастер Вызова взял кристалл в руки и стал медленно поворачивать его, словно ища на его грубой сверкающей поверхности смотровое окно. Затем он долгое время пристально всматривался в его глубины. Наконец, маг опустил кристалл и сказал:

– Превращатель, я почти ничего не увидел. Какие-то фрагменты, отдельные образы, не составляющие единого целого. Седоволосый Мастер стиснул руки.

– Разве это не странно само по себе?

– Как так?

– Разве твои глаза часто слепли? – вскричал Мастер Изменения, словно охваченный гневом. – Неужели ты не видишь… – он запнулся и несколько мгновений не мог произнести ни слова, – руку, прикрывшую твои глаза, тогда как другая рука зажала мне рот?

– Ты переутомился, милорд, – ответил Мастер Вызова.

– Вызови Дух Камня, – сказал Мастер Изменения, держа себя в руках, но говоря явно через силу.

– Зачем?

– Затем, что я прошу тебя.

– Слушай, Превращатель, ты подзадориваешь меня… словно мы – мальчишки, подталкивающие друг друга у берлоги медведя. Разве мы дети?

– Да! Перед тем, что я увидел в Камне Шелиета, я – сущее дитя… испуганное дитя. Вызови Дух Камня. Должен ли я умолять тебя, милорд?

– Нет, – ответил высокий Мастер, но нахмурился и отвернулся от старика. Потом распростер руки в широком жесте, с которого начинались заклинания его искусства и, подняв голову, стал произносить нужные слова. Пока он говорил, в глубинах Камня Шелиета разгорался свет. В комнате стало темно, сгустились тени. Когда камень разгорелся вовсю, он свел руки вместе, поднес кристалл к лицу и стал пристально всматриваться в его свечение.

Некоторое время маг молчал, затем заговорил:

– Я вижу Фонтаны Шелиета, – прошептал он, – бассейны и водопады, подернутые серебристой зыбью воды озер, на заболоченных берегах которых растет папоротник, зыбучие пески, весело журчащие ручейки, биение родников из-под земли, таинственность и прелесть их вод, источник… – Он вновь замолчал и неподвижно стоял некоторое время. Его лицо казалось мертвенно-белым в свете камня. Затем он вдруг вскрикнул и, с грохотом уронив кристалл, упал на колени, спрятав лицо в ладонях. Тени рассеялись. Свет летнего солнца проник в захламленную комнату.

Огромный камень, целый и невредимый, лежал под столом среди пыли и мусора. Мастер Вызова слепо зашарил вокруг себя и, словно дитя, ухватился за руку своего товарища. Он глубоко вздохнул. Наконец, маг встал, слегка опираясь на Мастера Изменения, и произнес, пытаясь улыбнуться непослушными губами, следующее:

– Больше я не попадусь на твою удочку, милорд.

– Что ты там видел, Торион?

– Я видел фонтаны. Я видел, как они погружаются в землю, бьющие из них струи пересыхают, а вода отступает прочь. И вся земля чернеет и высыхает. Ты видел Море до Сотворения, а я видел… что наступает после… я видел Конец.

Маг облизнул губы.

– Я хотел бы, чтобы Верховный Маг был здесь, – сказал он.

– А я бы хотел, чтобы мы сейчас были с ним.

– Где он? Никто из нас не сможет найти его.

Мастер Вызова глянул в окно на чистое голубое небо.

– Никакое послание не дойдет до него, никакой вызов не отыщет его. Он там, где ты видел пустое море. Он идет туда, где текут сухие реки. Он там, где наше искусство бессильно… Хотя, возможно, существуют заклинания, которые могли бы дотянуться до него, некоторые из них принадлежат «Наследию Пална».

– Но эти заклинания позволяют мертвым бродить среди живых.

– Или живым – бродить среди мертвых.

– Ты думаешь, он жив?

– Мне кажется, что он движется прямиком к смерти. Как и все мы. Наша власть и наша сила покидают нас, так же, как и надежда и удача. Источники пересыхают.

Мастер Изменения некоторое время пристально смотрел на него с озабоченным лицом.

– Не пытайся дотянуться до него, Торион, – произнес он наконец. – Он понял, что надо искать задолго до нас. Для него мир – это тот же Камень Шелиета: он смотрит и видит, как обстоят дела и что нужно сделать… Мы не в силах помочь ему. Великие заклинания становятся крайне непредсказуемыми, а то «Наследие», о котором ты говоришь, содержит самые опасные из них. Мы должны до конца оставаться здесь, как он просил нас, присматривать за стенами Рокка и помнить Имена.

– Да, ты прав, – сказал Мастер Вызова. – Но мне нужно пойти и подумать над этим.

И он покинул комнату башни, шагая слегка неуверенно, но по-прежнему высоко держа свою благородную темноволосую голову. Утром Мастер Изменения решил зайти к нему. Войдя в его комнату после долгого и безуспешного стука в дверь, он нашел Мастера Вызова лежащим навзничь на каменном полу, словно его отбросил назад сильный удар. Руки его были распростерты, будто он пытался прочесть заклинание, но ладони их были холодны как лед, а широко открытые глаза смотрели на мир невидящим взором. Мастер Изменения опустился на колени и позвал его всей властью магии, трижды упомянув его Имя, Торион, но тот лежал неподвижно. Он не умер, но в нем теплилось ровно столько жизни, чтобы продолжало слабо биться сердце и слегка вздымалась грудь. Мастер Изменения взял его руки в свои и прошептал:

– О, Торион, зачем я заставил тебя заглянуть в Камень? Это я во всем виноват!

Затем он поспешно вышел из комнаты, предупреждая всех Мастеров и студентов, что встречались ему по пути:

– Враг проник к нам, на хорошо защищенный Рокк, и поразил нас в самое сердце!

По природе своей мягкий человек, он имел настолько обреченный и отрешенный вид, что все, кто его видел, пугались до смерти.

– Взгляните на Мастера Вызова, – говорил он. – Хотя, кто сможет вытащить обратно его душу, если сам он, знаток данного искусства, покинул нас?

Старик направился к своей комнате, и все расступились в стороны, давая ему дорогу.

Послали за Мастером Целителем. Он велел им уложить Ториона на постели и закутать его в теплые одеяла. Однако он не приготовил никакого целебного настоя и не спел какого-либо заклинания, врачующего больное тело или повредившийся рассудок. С ним был один из его учеников, совсем молодой паренек, который не стал еще волшебником, но подавал большие надежды в искусстве исцеления, и он спросил:

– Мастер, неужели для него ничего нельзя сделать?

– Пока он на той стороне стены – нет, – ответил Мастер Целитель.

Потом, вспомнив, с кем говорит, добавил:

– Он не болен, парень. Но даже если б это было следствием простой лихорадки, я не уверен, что наше искусство добилось бы многого. В последнее время травы мои, кажется, потеряли вкус, а когда я произношу слова заклинаний, они лишены всякой силы.

– Это похоже на то, о чем говорил вчера Мастер Сказитель. Он остановился посреди песни, которой учил нас, и сказал: «Я не знаю, в чем смысл этой песни». Затем он вышел из комнаты. Некоторые из ребят рассмеялись, но я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног. Целитель взглянул на умное, со слегка грубоватыми чертами, лицо юноши, затем перевел взор вниз на застывшее лицо Мастера Вызова, и сказал:

– Он вернется к нам. Песни не будут забыты.

Но этой же ночью Мастер Изменения покинул Рокк. Никто не видел, каким образом он ушел. Он спал в комнате с окном, выходящим в сад. Утром окно было открыто, а сам он исчез. Решили, что он, воспользовавшись своим умением изменять облик, превратился в птицу или зверя, а, может даже, в туман или ветер, ибо не было облика, которого он не смог бы принять, и устремился прочь от Рокка, возможно, отправившись на поиски Верховного Мага. Некоторые беспокоились за него, зная, что малейшая ошибка в заклинаниях или секундное ослабление воли может навеки оставить его в новом облике, но они не делились