Мансарды домов почти смыкались над их головами, погружая улицу во мрак. Камни под ногами были скользкими от воды и нечистот. Хэйр шагал довольно бодро, хотя продолжал ощупывать рукой стены домов, точно слепец. Они держались почти вплотную за ним, боясь потерять его где-нибудь на перекрестке. Внезапно Аррена охватил азарт погони. Все его чувства были настороже, как во время охоты на оленей в лесах Энлада. В его память отчетливо врезалось лицо каждого человека, мимо которого они проходили. Он полной грудью вдыхал сладковатое зловоние города: запахи гниющего мусора, ладана, тухлого мяса и цветов. Пересекая широкую, запруженную людьми улицу, Аррен услыхал дробь барабана и мельком увидел цепь обнаженных мужчин и женщин, прикованных друг к другу за талии и запястья, со спутанными волосами, закрывающими лица. Мгновение спустя они скрылись из виду, а он бросился вслед за Хэйром по ступенькам лестницы и выскочил на пустую узкую площадь, где лишь несколько женщин болтали друг с другом у фонтана.

Тут Сокол приблизился к Хэйру и положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул, как ошпаренный, и бросился прочь, под прикрытие массивного козырька у входа в дом. Там он остановился, дрожа как осиновый лист и глядя на них взглядом загнанного зверя.

– Тебя зовут Хэйр? – спросил Сокол своим подлинным голосом, который звучал сурово, но вместе с тем вежливо. Человек промолчал, видимо не слыша или не слушая.

– Мне от тебя кое-что нужно, – сказал Сокол. Опять никакой реакции.

– Я заплачу за это.

Слабый интерес:

– Костью или золотом?

– Золотом.

– Сколько?

– Колдун знает цену заклинания.

Лицо Хэйра вздрогнуло и на миг оживилось, но вспышка была коротка, и оно вновь приняло безразличное выражение.

– С этим покончено, – сказал он, – покончено навсегда.

Его сотряс приступ кашля, и он харкнул кровью. Выпрямившись, Хэйр продолжал стоять, покачиваясь, как сомнамбула, казалось, забыв все, о чем они тут говорили.

И вновь Аррен завороженно уставился на него. Угол, в который вжался Хэйр, был образован двумя фигурами гигантов, что стояли по бокам дверного проема. Статуи склонили головы под тяжестью фронтона, их мускулистые тела частично выступали из стены, как будто они пытались вырваться из толщи камня на свободу, но им не хватало сил. Охраняемая ими дверь вся прогнила, сам дом, некогда великолепный дворец, выглядел заброшенным. Унылые каменные лица великанов покрывали борозды трещин и пятна лишайников. Меж этих фигур жался хрупкий человечек по имени Хэйр, провалы его глазниц чернели, подобно окнам заброшенного дома. Он простер к Соколу свою искалеченную руку и заныл:

– Подайте немного бедному калеке, господин…

Мага передернуло, словно от боли или стыда. Аррену показалось, что под маской на миг проступило его подлинное лицо. Сокол вновь положил руку на плечо Хэйру и тихонько произнес что-то на языке магов, которого Аррен не понимал.

Но Хэйр понял. Он вцепился в Сокола здоровой рукой и, запинаясь, прохрипел:

– Ты все еще можешь говорить… говорить… Пойдем со мной, пойдем…

Маг взглянул на Аррена, затем кивнул.

Они спустились по крутым улочкам в одну из долин меж трех холмов Хорттауна. Чем ниже они спускались, тем уже, темнее и тише становились проулки. Небо узкой розовой полоской виднелось меж нависающих крыш, стены домов по обе стороны от дороги блестели от сырости. По дну узкого канала, омерзительно воняя, струился поток нечистот. По его берегам, меж сводчатых мостов, теснились дома. Хэйр свернул в темный провал двери одного из этих домов, пропав, как задутая свеча. Они последовали за ним. Неосвещенные ступеньки скрипели и раскачивались под их ногами. На самом верху лестницы Хэйр открыл дверь, и они увидели пустую комнату с валявшимся в углу соломенным тюфяком и одним незастекленным, с закрытыми ставнями окном, которое пропускало вовнутрь немного пропитанного пылью света.

Хэйр повернулся к Соколу и вновь схватил его за руку. Губы калеки зашевелись. Наконец, он выдавил из себя:

– Дракон… дракон…

Сокол твердо выдержал его взгляд и не сказал ни слова.

– Я не могу говорить, – сказал Хэйр и, выпустив руку Сокола, всхлипывая, опустился на голый пол.

Маг опустился рядом с Хэйром на колени и мягко заговорил с ним на Древнем Наречии. Аррен стоял у запертой двери, держа руку на рукояти кинжала. Серый свет в запыленной комнате, две коленопреклоненные фигуры, тихий, странно звучащий голос мага, говорящего на языке драконов – все это, собранное воедино, казалось призрачным сном, не имеющим никакого отношения к окружающей действительности и текущим вне времени. Хэйр медленно поднялся, отряхнул колени от пыли здоровой рукой и спрятал за спину обрубок другой. Он огляделся по сторонам, взглянул на Аррена. Теперь он видел то, на что смотрел. Потом он повернулся и сел на свой тюфяк. Аррен остался стоять на страже. А Сокол, с непосредственностью человека, который в детстве абсолютно не пользовался мебелью, уселся, скрестив ноги, на голый пол.

– Расскажи мне, как ты утратил свое искусство и забыл язык магии, – сказал он.

Хэйр помолчал немного и вдруг принялся лупить со всей силой своей искалеченной рукой по бедру, не останавливаясь ни на секунду, затем, наконец, выдавил из себя:

– Они отрубили мне кисть руки. Я не могу творить заклинания. Они отрубили мне кисть. Кровь текла, пока не вытекла вся без остатка.

– Но ведь это произошло после того, как ты потерял свою силу, Хэйр, иначе они не справились бы с тобой.

– Сила…

– Власть над ветрами, волнами и людьми. Ты звал их по Именам, и они подчинялись тебе.

– Да, я помню, что когда-то жил, – хрипло ответил человек. – И знал Слова и Имена…

– А теперь ты мертв?

– Нет. Жив. Жив. Только однажды я превратился в дракона… Я не умер.

Я иногда сплю. Сон не слишком отличается от смерти, все это знают. Смерть разгуливает в грезах. Подходят тут к тебе живому и болтают всякое. Спасенье от смерти – во сне. Там есть дорога. И если ты зайдешь достаточно далеко, то вернуться сможешь лишь пройдя весь путь. Весь путь. Ты найдешь эту дорогу, если знаешь, где искать. И если ты готов уплатить цену.

– Какова же цена? – Голос Сокола проплыл в запыленном воздухе будто тень от падающего листа.

– Жизнь – что же еще? Чем можно заплатить за жизнь, кроме самой жизни?

Хэйр закачался взад-вперед на своем тюфяке, хитро поблескивая глазами.

– Понимаешь, – сказал он, – они отсекли мне кисть. Да пусть они хоть голову мне отрубили бы – неважно. Я нашел бы дорогу назад. Я знаю, где искать. Только люди, обладающие силой, смогут пройти там.

– Ты имеешь в виду чародеев?

– Да, – Хэйр заколебался, словно пытался выговорить это слово, но не мог.

– Люди, обладающие силой, – повторил он. – И они должны… они должны отдать ее. Заплатить.

Затем он помрачнел, будто слово «заплатить» вызвало у него определенные ассоциации и до него дошло, что вместо того, чтобы продавать информацию, он ее попросту дарит. От него больше ничего не удалось добиться, ни единого намека относительно «пути назад», которому Сокол придавал большое значение, и вскоре маг поднялся на ноги.

– Что ж, половина ответа не заменит ответ, – сказал он, – и плата будет соответствующая.

И он ловко, словно фокусник, швырнул кусочек золота на тюфяк перед Хэйром.

Тот подобрал монету, посмотрел на нее, затем воровато зыркнул на Сокола и Аррена.

– Подождите, – прохрипел он. Как только ситуация изменилась, Хэйр почувствовал себя более