плотского и духовного бытия.

10

Человек, по мысли авторов 'Пчелы', может быть либо только лукавым и злым, либо добродетельным и праведным. Нравственные качества зависят от его 'естьства', природы. Но это не означает, что злой человек обречен на пожизненное лукавство: он способен воспитать в себе потребность в добре, совершая его по истинному разумению. И наоборот, человек, по природе добрый, может стать орудием лукавства, если не испытает, 'что есть естьством добро и что зло'. Призывая к свершению благих дел, 'Пчела: трактует их как средство достижения человеком равенства с Богом. Особо подчеркивается, что не творящий при жизни добро, умирает не только телом, но и душой - идея, стоящая в полном противоречии с христианской догмой.

Добродетель может украсить жизнь всякого человека, если она выявляет себя осознанно, 'по научению'. 'Пчела' подробно останавливается на проблеме обучения. Настоящий учитель тот, кто учит не просто словом, но и 'нравом', т.е. своим образом жизни, характером. Ибо кто словом мудр, а делами несовершенен, 'то хромь есть'; кто язык имеет доброречивый, а душа его еще не утверждена в добре, 'то неприятень есть'. Учение - это тяжкий труд; тем не менее учить и учиться надо весело и без насилия; тогда только знание твердо усваивается человеком и развивает в нем ум. 'Пчела' предостерегает от сведения ума к 'многомолвлению' и порицает 'многих', у кого 'язык речеть пред умомь'. Демосфену приписывается высказывание: 'Аще бы только оума (ума) имел, колико речи, толика бы не молвил'.

По мнению составителей 'Пчелы', об уме свидетельствует прежде всего поведение человека. Со ссылкой на Сократа отмечается, что поведение умного человека основано на знании дела. Умный человек всегда оглядывается на опыт прошлого и старается предвидеть результат предпринимаемых действий: 'Достойно намь конець вещи преже смотривше и тако начатье их творити'. Это позволяет ему избежать горьких ошибок и поражений.

Важное значение авторы 'Пчелы' придают вопросу о возрастных изменениях ума, в связи с чем припоминается учение пифагорейцев о четырех возрастах человека - детстве, юности, зрелости и старости: 'Разлучаху (различали. - Л.З.) пифагоряне человечьскый възраст на четыре части: на младьство, на уностьство (юность - A3.), на мужьскый възраст и на старость'. Отсюда выводится признание не только совершенствования ума параллельно с физическим развитием, но и умственной деградации по мере одряхления организма в старости.

Особое одобрение 'Пчелы' вызывают те, кто 'учашеся философьи и на высоту мудростью хотяще възыти'. Первая польза от философии - это 'разуменье невежьства своего'. В сборнике рассказывается, что когда одного ученика, изучавшего философию, спросили, чему он научился, тот так и ответил: 'Понял, что ничего не знаю'. Но суть не в этом: философия, согласно 'Пчеле', способствует выработке самостоятельного взгляда и сознательного отношения к жизни ('еже самоволно творити, еже инии творять страха ради законьнаго').

11

'Пчела' подвергает разум свободному, не связанному церковными канонами обсуждению, выдвигая в качестве критерия его совершенствования целенаправленную человеческую деятельность. Главным здесь является жизненный, практический опыт, который придает знанию, полученному путем простого обучения, этический смысл, возвышает его до степени действенной и благотворящей мудрости.

б) Эти же аспекты моральности знания и невежества обсуждаются в 'Диоптре' Филиппа Философа, византийского писателя второй половины XI в. 'Многоученье', по Филиппу, оказывается добром, если оно применяется для наставления других и оказания помощи притесняемым, но оно может породить и зло, если становится предметом тщеславия или средством достижения корыстных целей. Такая же моральная оценка дается 'ненаученью': оно составляет добро, если не препятсвует повиновению знающим ('ведящим'), и плодит зло, если толкает на путь непослушания наставникам, заставляет 'не покорятися болшим', властелинам.

Когда мы говорим 'человек', замечает Филипп, то разумеем обыкновенно и душу и тело. На самом же деле, человек в собственном смысле - это душа ('воистину человек душа глаголется'). Именно душа концентрирует в себе то, что мы вкладываем в понятие 'я', поэтому человек суть не что иное, как 'душевное существо'. 'Внешнее' же человека, его тело - не 'я', а 'мое'.

Филипп Философ, несмотря на противопоставление души и тела, отнюдь не становится на позиции ортодоксального теолога, не отвергает плоти, а следовательно, и мирского вообще. Плоть, по его мысли, не просто вместилище, 'темница' души, как это трактует церковная традиция, а в некотором роде единственное условие, предпосылка ее земного существования.

в) Влияние античных антропологических воззрений прослеживается также в сборнике 'Толковая Палея', появившемся на Руси в начале XIII в. Составитель сборника - человек обширных познаний и эрудиции. Он свободно обращается с компилируемыми источниками, дополняет и переделывает их, приспосабливая к нуждам мирской жизни. Это традиционные для средних веков способы борьбы с православной ортодоксией и форма критики церковной книжности. Не случайно 'Толковая Палея' одним из основных свойств человеческой души признает 'самовластье', свободу воли. Защищая этот принцип, она резко ополчается против тех, кто обожествляет душу, считает ее частью существа Божия. По мнению автора, 'не лепо есть... сего глаголати'. Человеческая душа - это дух низшего ранга по сравнению с Божеством, творение последнего. Оттого она несовершенна, подвержена всевозможным слабостям и недостаткам. Причина этого несовершенства кроется в зависимости от чувств, при помощи которых она действует.

Вместе с тем в 'Толковой Палее' утверждается коренное различие 'души скотьи и души человечестей'. У животных она материальна; это просто 'кровь', образующаяся, в свою очередь, 'от земли и воды', т.е. имеющая такое же происхождение, как и вся 'плоть'. Напротив, 'душа

12

человека несть, яко душа скотья и птича'. Она нематериальна, ибо ей присуща 'державная сила' - ум. Однако ум не только 'владыка' души, а и 'царь' чувств, и оттого он связывает воедино душу и тело.