прилавки, а механики выбегали из гаражей, чтобы поприветствовать Бенеша и Пани Хану, как в Чехословакии называли мадам Бенеш http://en.wikipedia.org/wiki/File:Edvard_Bene %C5%A1_with_wife.jpg . Радостными возгласами встречали и Яна. Надо отдать ему должное: он прекрасно держался на публике, хотя в частной жизни производил впечатление уставшего от забот и подавленного человека. Я сидел рядом с Яном во второй машине и видел, как он посылал воздушные поцелуи девушкам, подшучивал над мужчинами и, вообще, вызывал улыбки и радостные возгласы. Приветствия явно были искренними и не готовились заранее. Наши машины не сопровождались ни охранниками, ни полицией.
Осмотр выставки занял около двух с половиной часов. Мне никогда не доводилось видеть такого разнообразия еды. Бенешу пришлось перепробовать всё. Он отнёсся к этой нелёгкой обязанности с юмором, но совершенно отказался от алкоголя, представленного широким ассортиментом чешского пива, разными сортами вин и бренди. Ян немедленно отреагировал: «Президент совершенно не пьёт. А наш старый друг Локкарт не откажется!». Мне пришлось подчиниться, хотя к тому времени я уже успел наесться шоколадом, ветчиной, сыром, сосисками, пирожными, выпил бутылку пива и стакан молока, не говоря уже о полднике, когда мне пришлось поглотить тарелку супа.
Я шёл в самом конце длинной цепи сопровождающих Бенеша лиц, рядом со мной оказался высокопоставленный чиновник высокого роста и объёмной комплекции. В нестерпимой духоте он сильно потел и выглядел просто ужасно. «Я уже три ночи не сплю, - пожаловался он, - а ведь это может плохо отразиться на сердце». Зная по личному опыту, что такое бессонница, я искренне посочувствовал ему. Тогда он наклонился ко мне и зашептал с жаром: «Пан Локкарт ещё любил цыганские песни и вино. Я три ночи подряд слушал русских цыган». Несомненно, цыгане по-прежнему оставались в моде, даже если теперь это были советские цыгане.
Меня спасла мадам Бенеш, пригласившая на экспозицию, демонстрировавшую, что UNRRA (United Nation Relief and Rehabilitation Administration - организация по оказанию помощи (еврейским) репатриантам и беженцам) сделала для Чехословакии, и что, в свою очередь, Чехословакия стала производить из предоставленного материала. Мадам Бенеш переполняли чувства благодарности. Без этой помощи, поделилась она со мной, Чехословакия незамедлительно попала бы под влияние коммунистов, и её муж сейчас не был бы Президентом.
Тем временем, Ян, который не касался ни еды и ни вина, вовсю веселил народ. У Словацкого павильона возвышалась высокая пирамида из красного сладкого перца. Ян купил пакет это перца и, повысив голос, чтобы его хорошо слышали, произнёс: «Копеки, Копеки, сюда, сюда! Твой любимый красный цвет!». Ян Копеки (Jan Kopecky) тогда был – и до сих пор является – коммунистическим Министром Информации, и по этой причине не пользовался популярностью. Он засеменил, как испуганный школьник, и Ян с напыщенной серьёзностью протянул ему этот пакет. Лицо Копеки стало пунцовым, но он достойно принял «подарок». Толпа прыснула со смеху, и я слышал, как кто-то заметил: «Наш Ян сегодня в ударе!».
Он приступил ко второму действию в павильоне, где демонстрировалась модель детских яслей. Здесь имелось множество безопасных приспособлений и привлекательных игрушек для развлечения малышей. Мы столпились в огромном павильоне, и Ян, взяв на руки маленькую девочку, присел на краешек детского стульчика. Засверкали вспышки фотокамер. Дети развеселились и захлопали в ладоши. Затем Ян поднялся, поцеловал малышку и протянул её маме.
Если это и было шутовством, то чехам оно понравилось. Яну одному удалось превратить сухой официальный визит в интересное развлечение и поднять настроение народа. На обратном пути нашим машинам пришлось пробираться сквозь ликующую толпу народа. Яну и мне оставалось совсем немного времени, чтобы переодеться и опять вернуться в Замок на торжественный обед с Президентом и мадам Бенеш.
Обед оказался для Бенеша удобным поводом блеснуть предо мной своей эрудицией. Мы как будто перенеслись в Aston Abbots, его дом в Букингемшире во время войны (Бенеш жил в Англии). Я всегда умел внимательно слушать собеседника, тем более что, буквально объевшись на Выставке, я не мог смотреть на еду. Во время трапезы Бенеш говорил медленно, не так как раньше, и казался уставшим. Но когда обед окончился, он снова стал самим собой и почти на протяжении двух часов рассуждал о политике. Приведу его мысли вкратце.
Сразу же после освобождения в мае 1945 года русские и чехословацкие коммунисты сошлись на том, что есть возможность установить коммунистический режим в Чехословакии без кровопролития, мирным путём. Они не только были уверены в этом, но и серьёзно нацелились осуществить это намерение. Его, Бенеша, наметили использовать на первое время. Потом, если он откажется плясать под дудку из Москвы, его просто уберут. Бенеш заметил, что чехи – люди западного склада. Их не надо погонять, как восточные народы. Пришлось преодолеть много трудностей. Проблем хватает и теперь, но коммунисты теряют почву под ногами, и сегодня, подчеркнул Бенеш, Чехословакия вне опасности. На этом месте мы с Яном непроизвольно поплевали через плечо, а Бенеш продолжал. Коммунисты, признал он, были самой организованной партией. Ему пришлось серьёзно считаться с ними, но сегодня они поняли, что не способны достигнуть своих целей без жёстких мер, а он, Бенеш, уверен, что Советское правительство не допустит крайностей. Он дал высокую оценку некоторым чехословацким коммунистам, особенно Готвальду, являвшимся тогда Премьер- министром http://en.wikipedia.org/wiki/Klement_Gottwald , Нозеку и Доланскому (Всё это чешские криптоевреи. Прим. ред.), которые, отметил Бенеш, не чуждаются чехословацкого национализма и являются патриотами своей родины.
Давая оценку международной ситуации, он подчеркнул неимоверные трудности, которые приходится переживать маленьким нациям, пока Советский Союз и Соединённые Штаты не договорятся между собой. По его мнению, Сталин пребывал в уверенности, что в течение одного года, самое большое – полутора лет, Соединённые Штаты захлестнёт внутренний кризис, который парализует их внешнюю политику. С другой стороны, США уверены, что война измотала и ослабила Советский Союз, и его больше не следует рассматривать в качестве мощной военной силы. Таким образом, обе стороны настроены агрессивно. Благодаря своему географическому положению, Чехословакия больше других пострадает в этой напряжённой обстановке.
Я спросил Бенеша, что бы он предпринял для достижения советско-американского взаимопонимания, если бы он находился на месте господина Эрнеста Бевина (прим. Британский профсоюзный лидер и государственный деятель). На этот раз логика Бенеша удивила меня. Он пустился в головоломные рассуждения, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он иронизировал.
- Между ситуацией после Первой Мировой войны и сегодняшним днём существует
большая разница, – пояснил Бенеш. – Демократия (В смысле англоязычный ампериализм. Прим. ред.) достигла значительного прогресса.
И затем последовал ошеломляющий удар.
- Мы настолько продвинулись по пути демократического правления, что сегодня две
силы, Соединённые Штаты и Советский Союз, принимают все решения. Малочисленные нации в расчёт не принимаются. Их мнения не спрашивают. Вчера мы подписали договор с Польшей. Но это не наш договор. Меня не устраивает его содержание. Это был Советский договор, и именно по этой причине нас заставили его подписать.
Затем дошла очередь и до американцев. У них, заметил он, имелись самые хорошие намерения, но они не понимали Европу. Их политика сводилась к тому, чтобы предложить финансовую помощь государствам, которым грозила вероятность встать на путь коммунистических преобразований, и тем самым воспрепятствовать этому. Деньги выделялись при одном условии: государство, принимавшее такую помощь, обязывалось изгнать всех министров-коммунистов из своего правительства. Это условие оказалось неприемлемым для Чехословакии, где установилось хрупкое равновесие в правящей верхушке. Если бы американцы оказались умнее, то они бы сообразили, что самым надёжным способом защиты от коммунизма было бы выдача займа правительствам таких стран, как Чехословакия, где коммунисты, хотя и имели влияние, но не составляли большинства. Благодаря полученной помощи, Чехословакия могла начать быстро развиваться, и через год или два коммунисты утратили бы свою значимость. (Замечу, что пять дней спустя господин Лоренс Стейнхардт (Laurence Steinhardt), американский посол в Праге, в разговоре со мной подтвердил своё согласие с мнением Бенеша на заём и рассказал, что попытался убедить своё правительство в правильности принятия такого решения). Русские наделали много ошибок в Чехословакии.
