артиллерийского дивизиона ПВО, ответственности не нёс:

«1. 23.6.41 в 4.40 противник группой в 15 самолётов «Дорнье-17» произвёл налёт на город и военные объекты пункта Лида, подверг бомбардировке аэродром, город. ОП 1-й батареи обстрелял из пулемётов… В 5.25 23.6.41 противник силой в 32 двухмоторных бомбардировщика «Хейнкель- 111» (тип самолётов определён, скорее всего, ошибочно; про ошибки в количестве можно только догадываться. – М.С.) производил эшелонированные налёты на аэродром и ОП 1-й батареи, сбрасывал с пикирования бомбы и ОП 1-й батареи обстреливал из пулемётов. При бомбардировке аэродрома уничтожено на земле 10 самолётов (здесь и далее подчёркнуто мной. – М.С.).

Зенитная артиллерия вела интенсивный огонь. Взаимодействия с авиацией никакого нет – с аэродрома не поднимается и подвергается уничтожению на земле. За период боёв сбито 10 самолётов противника, выпущено 880 снарядов.

2. После бомбардировки города всё управление, как то: горсовет, РК и горком ВКП(б), директора предприятий, милиция и НКВД побросали посты и сбежали. Город остался без всякого управления, а также и районы. Враждебные элементы начали растаскивать военные склады, оставленные воинскими частями безо всякой охраны, а также население растаскивает всё из разных баз снабжения. Тюрьма была распущена. Политзаключённые были также распущены… Ввиду того, что в городе остались неповреждёнными склад ГСМ и головной продсклад, одна батарея была поставлена на охрану названных складов. Две другие батареи находились в походном положении из-за опасности попасть в плен и недостатка снарядов. Никакой информации со стороны общевойскового командования дивизион абсолютно не имеет, а пользуется случайными слухами, которые не дают никакого, хотя бы примерного у представления об обстановке…» (291)

Внимательный читатель, должно быть, заметил, что из описания событий первого дня войны в 9, 10 и 11-й авиадивизиях выпали бомбардировочные полки, которые в количестве одного были в каждом из этих соединений: 13-й БАП в 9-й САД (аэродром Борисовщизна), 16-й БАП в 11-й САД (аэродром Черлена), 39-й БАП в 10-й САД (аэродромы Пинск и Жабчицы). Первые два находились буквально рядом, на аэродромах, разделённых Неманом и расстоянием в 12 – 15 км (см. Карту № 4). Как и следовало ожидать, бомбардировочные полки располагались в глубине оперативного построения, отделённые от границы расстоянием в 80 – 150 км и «частоколом» аэродромов истребительных полков. И это единственное, что произошло в реальности и того, чего «следовало ожидать». Во всём остальном несостоявшиеся боевые действия 13-го и 16-го БАП заставляют вспомнить советский пропагандистский слоган про «мирно спящие аэродромы», причём в самом худшем его виде.

Документальных свидетельств разгрома, видимо, не осталось вовсе. В оперативных сводках дивизий и ВВС фронта про 13-й БАП нет ни слова; про аэродром 16-го БАП уже начиная с 11.00 (Боевое донесение № 4 штаба 11-й САД) сказано: «Аэродром Черлена. Самолёты горят. Подробности выясняем». В 15.40 боевое донесение № 6 кратко сообщает подробность: «Вся матчасть 16 БАП уничтожена». (292) В 18.30 телеграфный аппарат отстучал такие слова: «Аэродром Черлена. Матчасть уничтожена. 11 экипажей 16 БАП уехали в Бобруйск на автомашине за самолётами». (293) Последняя фраза на первый взгляд может показаться едва ли не образцом чёрного юмора, однако всё тут вполне серьёзно: на аэродроме Бобруйска находилось более 20 Пе-2, предназначенных для перегона на запад, в бомбардировочные полки приграничных дивизий, а в 16 -м БАП к началу войны уже 39 экипажей было подготовлено к самостоятельным полётам на этом новом типе бомбардировщика.

За неимением лучшего придётся опять же обратиться к свидетельствам очевидцев. Свидетельствам, записанным, увы, через десятки лет после события, с неизбежными в подобной ситуации ошибками памяти и «идейным» ретушированием. Начнём с воспоминаний техника, который встретил войну в составе наземного персонала 13-го БАП.

«Наш полк стоял на самой границе в районе Белостока, местечко Россь (базовый аэродром 13-го БАП был именно там, а на аэродром Борисовщизна полк был перебазирован после 17 мая. – М.С.), Волковысского района. Мы были в лагерях.

– А аэродром замаскирован был? Или стояли как по линейке?

По линейке стояли, а персонал в палатках жил на другой стороне аэродрома. И чтобы попасть на стоянку, надо было пересечь взлётное поле. Немецкие самолёты налетели, набросали на аэродром бомбы и обстреливать начали… Стоянка была как по линейке, и у кого прострелили мотор, у кого шасси. Вывели из строя две или три эскадрильи. А четвёртая была на опушке леса, и она сохранилась, немцы, наверно, не видели её – четыре часа было (так в записи, вероятно, имелось в виду «четвёртый час утра». – М.С.), ещё темновато, заходили они со стороны леса…

– А какие самолёты?

– Одномоторные истребители. А потом, часов в одиннадцать или чуть раньше, прилетели двухмоторные… К этому времени наши самолёты уже рассредоточили, закрыли маскировочными сетками… Но всё равно белый самолёт видно. С большой высоты, может быть, маскировка и подействовала бы. Но он заходил на низкой высоте, нагло, ведь сопротивления никакого не было.

– А самолёты по окраске были только белого цвета?

– Ну, разве мы успели бы покрасить, времени-то было несколько часов. Да и все были в состоянии паники…

– А как же приказы командования ещё весной 1941-го о маскировке аэродромов и техники?

– Мы про них ничего не знали.

– 21 июня уже под вечер Жуковым и Тимошенко был подписан приказ о приведении в боевую готовность. До вас он успел дойти?

– Нам непосредственно не объявляли.

– А более ранний приказ о том, чтобы не поддаваться на провокации, был?

– Да, был…

Этот рассказ может считаться образцовым примером того, как в условиях тоталитарного режима реальные события и факты вытесняются из сознания пропагандистскими мифами. От местечка Россь до ближайшей точки границы 41-го года не менее 100 км; если это называется «на самой границе», то тогда надо признать, что в сентябре 1939 г. Варшава была «на самой границе» с Восточной Пруссией, а Прага в марте 1939 г. была и вовсе «за границей» Чехии. Однако уважаемый ветеран провёл на войне 4 года, а перед репродуктором советского радио – 45 послевоенных лет, и поэтому он «точно помнит», что аэродромы были на самой границе, всей череды предвоенных приказов о маскировке аэродромов – не было, а не существующий в природе «более ранний приказ не поддаваться на провокации» – был…

…И вот полетели они на нас. Было видно: немцы каждый самолёт расстреливали, а на наших самолётах уже всё было подготовлено, бомбы были подвешены. И бомбы наши же взрывались, и по аэродрому обломки, бомбы катились. Эскадрилья, про которую я говорил, что она осталась после первого налёта неповреждённой, взлетела, ресурс бензина выработала (странное боевое задание. – М.С.) и как раз перед этим вторым налётом вернулась и села. Но теперь только один самолёт успел взлететь. Улетел, в Орле посадку сделал, но разбился.

В этот момент у нас погибших ещё не было. У нас одна задача осталась – охрана аэродрома. Оружие выдали всем, пулемёты взяли. Потом вечером, часов в одиннадцать, решили сниматься и отходить пешком, взяв с собой минимум – шинель, противогаз…

– В итоге 22 июня полк был уничтожен фактически полностью?