И у того, кто сладкий яд пригубит,Лицо становится звериной мордой,По чьим чертам нетрудно прочитатьПрисущие характеру пороки.Узнал об этом я, когда овецПас вон у тех холмов, обставших чащу.Не раз ночами слышал я, как КомосС чудовищною свитою своейРевели, словно тигр, задравший жертву,Нечистые обряды в честь ГекатыВ лесной глуши кощунственно творя.Увы, ему заклятия известны,При помощи которых завлекаетОн путников беспечных в западню.Сегодня на закате я в загонПривел овец, поужинавших сочнойРосистою травой, и отдохнутьСел на скамью дерновую под сводомИз яркой жимолости и плюща.В приятные раздумья погруженный,Беседой со своею сельской музойУвлекся я, но не сложил двух строк,Как рев всегдашний долетел из чащиИ адским шумом огласил округу.Прислушивался я, покуда разомНе наступила тишина и вновьНе тронулись испуганные кони,Которые закрытые носилки,Где дремлет Сон, влекут в полночной тьме.Внезапно звук торжественный и нежныйРазнесся в воздухе, как аромат,Столь сладостный, что и само БезмолвьеОт собственной природы отреклось бы,Лишь бы упиться им. Внимал я жадно:Казалось мне, что может от негоВ груди и у костлявой хищной СмертиДуша проснуться. Тут узнал я голос.Принадлежал он госпоже моей,Сестре прекрасной вашей. В изумленье,С тревогою и страхом я подумал:«Как сладко ты, о соловей злосчастный,Над гибельной ловушкою поешь!»И побежал по тропам и полянам,Исхоженным в дневное время мною,Но как ни торопился, а туда,Куда мой слух повел меня, примчалсяНе раньше, чем колдун переодетый(Его узнал я все же!) встретил леди,И начала расспрашивать бедняжка,За поселянина приняв злодея,О двух каких-то юношах его.Смекнув, что там нельзя мне оставатьсяИ что в виду имела леди братьев,Я убежал и разыскал вас тут.Вот все, что мне известно.
Младший брат
Ночь и мрак,Вы с адом в тройственный союз вступили,Чтоб деву беззащитную сгубить!И ты еще спокойствие пыталсяВнушить мне, брат!
Старший брат
Да, сохраняй его.Я и теперь от слов своих недавнихНе отрекусь. Ни волшебство, ни козни,Ни случая могущество слепоеНичто меня разубедить не властноВ том, что несокрушима добродетель,Даже когда застигнута врасплох,И чем порок коварней и опасней,Тем горшее он терпит пораженье.Добро, в конечном счете, верх беретНад злом, его, как накипь, отряхая,Чтобы оно в бессилии своемСамо себя питало и снедало.Без этого опоры мирозданьяПрогнили бы и небосвод бы рухнулНа землю. Но довольно слов! Идем.Наперекор всевышней воле небаВовек не обнажу я свой клинок,Но колдуна проклятого, пусть дажеС ним рать из гарпий, гидр и прочих чудищ,Водящихся от Африки до Инда,Заставлю я назад вернуть добычуИль, по земле за космы протащив,Предам позорной смерти — пусть издохнет,Как жил.
