Утешенный этими откровениями и обетованиями Адам вместе с Михаилом спускается с горы, будит Еву, погруженную до сей поры в сон; благие сновидения располагают ее душу к покою и покорности. Михаил выводит за руки Прародителей из Рая; за ними полыхает машущий, пламенеющий меч, и Херувимы занимают посты для охранения Рая.
Как странник в полдень делает привал, Хотя торопится, так Михаил Прервал на середине свой рассказ, Меж двух миров — погибшим и воскресшим; Он счел, что, может быть, Адам задаст Какой-нибудь вопрос; чуть переждав, Опять продолжил прерванную речь: «— Начало мира, и его конец, И новый род людской, что возрожден, Как бы от малой поросли другой, Ты видел. Все же многое узреть Еще осталось, но твой бренный взор От напряженья изнемог; нельзя Без утомленья смертным созерцать Божественные вещи; посему Дальнейшее — поведаю в словах, А ты сосредоточенно внимай! Покуда племя новое числом Невелико и, памятуя суд Недавний, сохраняет в сердце страх, — Мужи и жены будут жить в труде Богобоязненном и, чтя закон И правду, быстро множиться. Земля, Возделанная ими, уродит Преизобильно хлеб, вино, елей; Они вола, и агнца, и козла Нередко в жертву станут приносить От стад своих и щедро возлиять Вино, священнодействие творя. Безоблачная радость, долгий мир, Под властью патриархов, осенят Колена и роды, но верховод Восстанет некий, с гордою душой[457] Честолюбивой; братский лад презрев И равенство прекрасное, он власть Над братьями преступно обретет, Согласье и законность истребит Природные, и, как ловец людей, Но не зверей, оружьем и обманом, Он всех, кто воспротивится ему, Как дичь, затравит, и ему дадут Прозвание Великого ловца Пред Господом, чтоб Небу досадить Иль, домогаясь нагло у Небес Владычеством, по важности вторым, Почтить его, чье имя родилось От возмущения, хотя других Он в возмущеньях будет обвинять.[458] С толпой клевретов, честолюбьем с ним Объединенных иль к нему в ярмо Поддавшихся, чтоб вместе с главарем Тиранствовать, на Запад он уйдет Из мест Эдемских и в конце концов Равнину сыщет, где из-под земли, Как будто из бездонных адских недр, Клокочущая, черная смола Наружу вырывается, кипя. Задумают они из кирпичей, Скрепленных этой вязкою смолой, Построить город, башню возвести До Неба вышиною, имена Свои прославив, чтоб в чужих краях, В рассеянье, о них не стерлась память, Хорошая, дурная — все равно, Но Бог, не раз пристанища людей Незримо посещающий, следя За их делами, вскоре углядит Строителей и в город низойдет; И прежде, чем достигнет башня врат Небесных башен, посмеется Бог Над зодчими, пошлет их языкам Различье, не оставит и следа Родной, природной речи, заменив Разноголосьем непонятных слов. Подымется немедля дикий шум Многоязычный; все начнут вопить, Но одному другого не понять, И каждый думать будет, что сосед Его дурачит. Наконец, взъярясь От крика и охрипнув, драчуны Побоище затеют меж собой. Немало посмеются наверху Над ними Духи Неба, глядя вниз И слыша свалки нестерпимый гам. Так здание нелепое навек В насмешку сохранится, а труды Строителей — «смешеньем» назовут».[459]
