В руках твоих — и счастье и беда. Небесный клир со мною заодно Возрадуется стойкости твоей. Пребудь же верным: устоять иль пасть Лишь от тебя зависит. Одарен Духовным совершенством, не ища Подмоги внешней, отвергай соблазн, Любое наущенье ко греху!» Сказав, он встал. Последовав за ним, Адам благословил его: «— Ступай, Коль наступил разлуки нашей срок, Небесный гость, божественный гонец Того, чью царственную благодать Люблю безмерно! Кротко снизошел Ты до меня и ласково! Всегда Об этом благодарно помнить стану. К людскому роду милостивым будь Вовеки и почаще приходи!» Простившись, Ангел к Небесам взлетел Из тени, и под кров ушел Адам. Содержание Вкруг обойдя Землю, Сатана, под видом тумана, вновь проникает в Рай с коварной целью и вселяется в спящего Змия. Адам и Ева поутру спешат к своим повседневным трудам. Ева предлагает разойтись и работать порознь. Адам возражает, опасаясь, чтобы Враг, о коем они остережены, не напал на уединившуюся Еву; последняя, обиженная недоверием к ее благоразумию и стойкости, настаивает на разделении, дабы на деле доказать свою твердость. Адам уступает. Змий отыскивает одинокую Еву и лукаво приближается к ней; поначалу созерцает ее, затем льстиво восхваляет, превознося над всеми прочими созданиями. Ева дивится дару речи Змия и вопрошает: как он научился молвить и разуметь? Змий ответствует, что, вкусив от плода одного из райских деревьев, обрел речь и разумение, которых был прежде лишен. Ева просит привести ее к тому дереву и обнаруживает, что оно и есть запретное Древо Познания. Змий хитроумными доводами убеждает Еву вкусить; Праматерь, восхищенная вкусом плода, рассуждает: должна ли она открыться Адаму? Наконец Ева приносит супругу плод и сообщает о том, что побудило ее вкусить. Потрясенный Адам, понимая, что Ева погибла, решается из любви к супруге погибнуть вместе с ней и, дабы ослабить наполовину ее прегрешение, также вкушает. Действие преступного ослушания: они стремятся прикрыть свою наготу, ссорятся и взаимно упрекают друг друга.
Нет более бесед, когда Господь И Ангелы по-дружески в гостях У Человека, своего любимца, Бывали благосклонно, с ним деля С приязнью безыскусственную снедь И позволяли речь ему вести Непринужденно-скромную. Теперь Оттенок песне должен я придать Трагический: касательно людей, — Я недоверье должен помянуть Презренное, попранье клятв, разрыв Преступный, ослушанье и мятеж; Касательно рассерженных Небес, — Досаду, отчужденье, грозный гнев, Заслуженный укор и правый суд, Привнесший Грех в отныне скорбный мир, И Смерть, губительную тень Греха, И хвори, предвещающие Смерть. Предмет печальный! Но ничуть не меньше, Но больше героического в нем, Чем в содержанье повести былой, Как стены Трои трижды обежал Вослед врагу разгневанный Ахилл,[331] Иль в описаньях, как ярился Турн,[332] Когда надежду потерял на брак С Лавинией, как злобился Нептун, Равно — Юнона, Грека утеснив Своим преследованием или сына Киприды;[333] но сколь ни был бы высок Мной выбранный, задуманный давно И поздно начатый, увы, рассказ, Я с ним управлюсь, если мне внушит Приличные реченья и слова Моя заоблачная опекунша, Которая, призыв мой упредив, Слетает доброхотно по ночам, С тех пор как дерзновенно приступил Я к песне героической моей, И шепчет, иль внушает мне во сне, Отнюдь не сочиненные стихи, Но вдохновленные. Мне не дано Наклонности описывать войну, Прослывшую единственным досель Предметом героических поэм. Великое искусство! — воспевать В тягучих, нескончаемых строках Кровопролитье, рыцарей рубить Мифических в сраженьях баснословных, — Меж тем величье доблестных заслуг Терпенья, мученичества — никем Не прославляемо; честь воздают
