Эде мозги тем, что ее зятем будет не кто иной, как сам Леандер Бергландт.

Тетя Эда хотя и завидовала, но поскольку отблеск славы упал и на нее, то она поддакивала матушке при всяком удобном случае.

Естественно, обе они в скором времени ожидали знаков внимания с его стороны, например визита.

Когда я осторожно заговорила об этом с Леандером, он отреагировал, скажем так, сдержанно: «Все эти семейные радости не для меня. Еще успеется. У нас будет масса времени, представится немало возможностей познакомиться и с мамой, и с тетушкой. Могу заранее послать им автограф с самыми теплыми словами. Это имеет смысл?»

Я не была уверена. Наш приезд наверняка доставил бы обеим гораздо больше удовольствия. На одной из своих карточек Леандер написал: «Большое вам спасибо за чудесную дочь. Не зря говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает».

А для тети Эды он придумал следующее: «Буду очень рад познакомиться с семьей, в которой столь хорошие гены».

Мама с тетей обрадовались до смерти. Я, конечно, слегка покривила душой, заявив, что Леандер очень бы хотел с ними познакомиться, но, к сожалению, в данный момент настолько занят, что не может выкроить ни одной свободной минуты. Они, безусловно, проявили понимание и в виде компенсации вывесили автографы на самое видное место.

Хотя я и витала в розовых облаках, но не теряла из виду свою собственную работу, заключавшуюся в написании биографии Леандера. Даже если Штадер и выразил сомнение, что я могу трезво заниматься своим делом по причине столь сильной влюбленности, я быстренько убедила его в обратном: «Штадер, сам подумай! Чем ближе я с ним познакомлюсь, тем лучше получится книга! Я ведь, в конце концов, пишу не объективную статью, а его биографию, в которой он должен выглядеть как можно более симпатичным. С этой точки зрения наша с ним история — это счастливый билет».

Конечно, он бурчал, чтобы я была осторожнее, потому что Бергландту палец в рот не клади. Точно так же Штадер отзывался о любой мужской особи, оказавшейся в опасной близости от меня. Он испытывал ко мне отцовские чувства.

Зато с Леандером мне прекрасно работалось. Он умел ладить с людьми и мог сосредоточиться, так что мы семимильными шагами продвигались вперед, что не в последнюю очередь было связано и с моим не совсем бескорыстным интересом.

Ему понравилась моя идея скомпоновать биографию не хронологически, а по темам. Мне, кстати, тоже, потому что таким образом можно сразу прочесть то, что тебя интересует, и, не продираясь сквозь молочные зубы и подарки в честь похода «первый раз в первый класс», сразу углубиться в более увлекательные аспекты.

Его карьера, его семья, его друзья, его женщины и — last but not least (Последнее, но не менее важное (англ.)) — его досуг.

В данный момент я — кто бы мог подумать! писала главу «Женщины», и должна признаться, что это довольно практично получить возможность официально и для чисто профессиональных целей расспрашивать своего нового кавалера о чем угодно.

С его юношескими влюбленностями я расправилась довольно быстро; гораздо больше меня волновали женщины последних лет, которые, как выяснилось, все до одной были моделями!

Меня охватила дикая паника, и, сами понимаете, это явилось поводом для дружеских девичников, столь полезных в кризисных ситуациях.

— Представьте себе: последние четыре женщины все до одной были моделями! И если я произношу слово «модели», то и имею в виду тигриц подиума, а не тех клуш из каталогов, больше похожих на секретарш, которых в самый последний момент попросили натянуть какую-нибудь фиолетовую блузочку! Я говорю о моделях, участвующих в дефиле «Милан — Париж — Нью-Йорк». Высоких, стройных, без целлюлита, регулярно летающих спецрейсами компании «Леар Джет». А всяких там интрижек, если они и были, мы пока еще не касались!

Видимо, мои чувства явственно отражались на физиономии, потому что Лилли и Катаришна тут же начали сочувственно жать мне руки и заказывать спиртное.

— Пия, Дорогая, дыши глубже, тебе надо успокоиться. Слышать такие вещи никому не приятно, но ведь перед тобой не какой-то там сосед Гюнтер, а знаменитый, да еще и красивый мужчина. Так чего же ты хочешь?

Катарина, как всегда, смотрит в корень. Лилли попыталась смягчить ситуацию:

— По-настоящему хорошая новость состоит в том, что он больше уже не с ними, то есть, несмотря на то что они модели, они не смогли ему дать того, что ему на самом деле нужно. И тут в игру вступаешь ты. Может быть, в тебе он нашел то, чего ему не хватало в моделях?

— Чего именно? Расширенных вен? — Шок еще не прошел.

Вмешалась Катарина:

— Послушай, Пия, ты ведь уже много лет читаешь все бульварные газетенки. Вряд ли то, что ты узнала о Леандере, оказалось для тебя большим сюрпризом!

Она была права. Но ведь ситуация полностью изменилась. Есть огромная разница, когда ты читаешь о частной жизни кого-то там и когда сама внезапно превращаешься в часть этой жизни.

Эту мысль я попыталась донести до Лилли и Катарины:

— Поймите же, очень скоро мы с ним доберемся до точки, когда больше не требуется умение раздеваться как можно быстрее и не берется в расчет ничего, кроме правды, голой правды. И по крайней мере мысленно мне придется делить постель с четырьмя моделями! Ну и как тут, скажите мне, можно расслабиться?

Девочки пытались меня подбодрить, используя слова типа твоя «личность», «твой юмор», «твой шарм», но я-то точно знала, что они на моем месте не стали бы демонстрировать хладнокровие. Единственная возможность развеять сомнения состояла в том, чтобы задать Леандеру откровенный вопрос: почему я, а не модель номер пять?

Я собрала в кулак все свое мужество и поехала к Леандеру.

Он удивился и очень обрадовался.

Я не колебалась и влетела в дом, едва не высадив дверь.

— А что ты во мне нашел?

Он засмеялся:

— Прости, что ты сказала?

Я повторила свой вопрос, и постепенно до него дошло, что для меня это серьезно.

— Что ты во мне нашел и почему хочешь быть именно со мной, если можешь получить любую модель мира?

Возникла короткая пауза, потом он задумчиво сказал:

— Потому что я хочу быть с тобой, а не с моделью. Я не коллекционирую манекенщиц и не зациклен на них. В последние годы случайно получалось так, что мои подруги работали в модельном бизнесе. Я бы покривил душой, если бы заявил, что абсолютно равнодушен к женской красоте, но что касается тебя, то я остался верен своему основному принципу. — Леандер притянул меня к себе в поцеловал. — Так, и больше я ничего об этом слышать не хочу. Я думаю, тебя измотала работа над этой главой. Наверное, нам не следовало вдаваться в детали, если это тебя раздражает.

В тот момент победили моя гордость и профессиональное достоинство.

— Об этом и речи быть не может. Личное и деловое — это две разные вещи. Я буду писать о женщинах в твоей жизни и просто представлю, что речь идет не о тебе, а о ком-то другом. У тебя сохранились фотографии?

Я тут же пожалела, что задала этот вопрос, потому что Леандер пришел в восторг от моего чисто делового подхода и сразу же притащил фотографии бывших подружек, конечно самого высокого качества.

Подчеркнуто спокойно я взяла их и распрощалась, хотя он предлагал остаться.

Сначала мне хотелось без помех посмотреть, с кем придется соревноваться, когда я предстану перед ним в своем натуральном виде.