— Да, Лилли тоже так думала, а теперь у нее красная сыпь и высокая температура. В моем возрасте с корью шутить не следует.

Герберт не только был ипохондриком, еще он питал склонность к преувеличениям.

— Но, собственно говоря, я мог бы этим воспользоваться и наладить контакт с ее новым другом доктором Себастьяном Зоммерфельдом. Кстати, я уже все узнал. Он учился в Тюбингене. А там отличный медицинский факультет.

Отец Катарины приподнял брови и полусердито-полувесело сказал:

— Да, Герберт большой любитель поболеть и фантазировать, вот это он не в меня.

— Безусловно, это по вашей линии, — возразила ему жена, — в вашей семье на протяжении многих столетий наблюдалась склонность к инцестам. Если бы тебе не удалось добиться моей руки, то в вашем клане не было бы притока свежей крови. Вместо этого ты бы женился на аристократической кошелке, и Герберт оказался бы не только ипохондриком, но и гордым носителем оттопыренной габсбургской губы.

Мне нравились перепалки родителей Катарины.

Самое главное, что после стольких лет брака, они все еще искренне любили друг друга и постоянно поддразнивали.

После чая мы удалились в «покои» Катарины.

Она прекрасно осознавала привилегированность собственного положения и умела это ценить.

Ее жизненный план давно был составлен.

Она знала, что сделает достойную партию и родит двоих-троих детей, таким образом исполнив свой долг. С помощью няни и прислуги ей будет не слишком трудно выполнять материнские обязанности.

Катарина просмотрела свой ежедневник. Деловых встреч было запланировано совсем немного, но это с лихвой восполнялось огромным количеством обязательных светских мероприятий. Она села на кровать.

— Знаешь, Пия, что-то я последнее время так устаю, какие-то у меня неприятные ощущения. Говорят, сейчас буйствует желудочно-кишечный грипп, может, и я его тоже подцепила. Или вот-вот начнутся месячные.

Катарина полистала календарь в поисках пометки «Визит Марианны», так она маскировала свои критические дни. Отсутствовавшие уже достаточно давно.

Она перелистнула еще несколько страниц назад и задергалась:

— Пия! У меня задержка, уже на десять дней.

Она побледнела.

— И ты только сейчас заметила? — Я не могла скрыть удивления.

— Столько волнений, столько всего случилось, сначала с тобой, а потом еще и с Лилли!

Она еще раз подсчитала дни и снова пришла к тому же результату.

У нее задержка!

А ведь она страстно выступала в защиту контрацептивных средств и презирала женщин, которые в двадцать первом веке умудряются допустить нежелательную беременность.

— Господи, пусть это будет гормональное нарушение или стресс, — взмолилась она.

Я знала, что она не может забеременеть, потому что принимает таблетки, а Катарина не из тех, кто способен забыть про лекарство.

— Пия! Я только что вспомнила, что в тот период пила антибиотики. Ошибка новичка! Но этого быть не может!

Я попыталась ее приободрить, хотя и сама уже начала нервничать.

Катарина никак не успокаивалась:

— Знаешь, что самое ужасное, самое гнусное? Знаешь, от кого я могла залететь? От Фельдхайма, это все он!

Речь шла о ее тренере по верховой езде.

Катарина и сама понимала, что их отношения полностью вписываются в классический случай. Одно время она очень веселилась, в шутку они с тренером называли друг друга Ди и Джон. В честь истории принцессы Дианы с ее тогдашним тренером по верховой езде и возможным отцом Гарри.

Теперь ей было стыдно за свое высокомерие.

Этот самый тренер был не только непригоден для демонстрации обществу, но ко всему прочему еще и женат.

Вот здорово, графиня, пробил час расплаты. Катарина вышла из себя.

Я выдвинула контраргументы:

— Вот у Лилли была задержка на три недели, ей пришлось даже делать выскабливание, чтобы снова начались месячные.

Воскресная скука Катарины развеялась как дым.

К сожалению, она не может поручить купить тесты на беременность прислуге, они так любят посплетничать.

Так что нам не оставалось ничего другого, кроме как, самолично ехать в дежурную аптеку и позориться, приобретая в воскресенье вечером шесть разных тестов.

Мы выбрали экземпляры, которыми можно воспользоваться сразу, и такие, для которых требуется утренняя моча.

У фон Штейнбеков мы прокрались в винный погреб, взяли бутылочку хорошего вина и призадумались: кто знает, можно вообще пить в этом случае или нет.

Но Катарине требовалось алкогольное утешение, а за последние две недели она выпила столько, что еще один бокал сути дела явно не менял.

Мы поставили спокойную музыку, и Катарина приступила к не очень достойному виду деятельности: наполнить мочой три банки и выставить их рядком на стол.

Отхлебнув вина, она опустила в банки разные тестовые полоски.

Пробы окрасились.

— Спокойно, это контрольные полосы, самое важное — большое поле, — уговаривала себя Катарина.

К моему ужасу через несколько секунд цвет первого теста слегка изменился, второй никак не мог принять решения, на третьем появились размытые пятна.

Через пять минут результат был получен.

Два к одному.

У Катарины участилось дыхание, она сделала еще глоток вина.

— Пия, скажи, что все это происходит не со мной!

Я пыталась переключить ее на мысль о трех утренних тестах, которые наверняка дают более надежные результаты.

Мне было понятно, что для Катарины понятия аборт просто не существует.

Хотя воспитание она получила вполне светское, религиозные запреты весьма прочно закрепились в ее сознании. Она ни за что не согласится на аборт: ей тридцать три года и у нее весьма прочное финансовое положение.

Гораздо больше ее волновало то обстоятельство, что она не сможет продемонстрировать отца ребенка.

Он женатый человек, им и останется, потому что, не считая любви к верховой езде и чисто плотских утех, общего у них ничего не было.

Ниже допустимого уровня, гораздо ниже допустимого уровня.

Катарина вздохнула:

— Как я могла быть столь неосторожной, я, у которой все под контролем, я, способная организовать вечеринку с коктейлями в перерыве между маникюршей и парикмахером?

Воплощенная сдержанность по имени Катарина — и нежелательная беременность. Невероятно.

Для нее было бы пыткой признаться родственникам в отношениях с тренером по верховой езде, не говоря уже о разбазаривании своих замечательных генов…

То-то возликуют сплетники!

Может быть, лучше ей на какое-то время уехать… Я пытаюсь обсудить с Катариной все