составу было характерно для всех
коммунистических режимов, и соответствующие показатели различались лишь в зависимости от исходной ситуации в каждой стране
и срока существования там коммунистической власти. Однако в каждой стране имелись свои особенности, обусловленные местными
культурно-историческими условиями, обладала таковыми и советская интеллигенция.
Одной из особенностей советского интеллектуального слоя стала очень высокая степень его феминизации. В значительной степени
это было опять же связано с идеолого-пропагандистскими соображениями и в некоторой мере с тем, что женский контингент
отличается обычно большей лояльностью и лучшей управляемостью. В 1939 г. при среднем проценте в населения лиц умственного
труда 17,5 им занималось 20,6% мужчин и 13,6% женщин, а уже в 1956 г. (при среднем проценте 20,7) - 18,3% мужчин и 23,2%
женщин (327). Последствия войны (в то время, когда потребовалось увеличить количество специалистов, женщины составляли
несоразмерное большинство дееспособного населения) также немало этому способствовали.
В целом женщины составляли в 1928 г. 29% интеллектуального слоя, в 1940г. - 36%, а в 1971 г. - 59%. Целый ряд интеллигентских
профессий сделался почти целиком “женским”. Такая степень феминизации интеллектуального слоя уникальна. В 1928 г. среди
научных работников женщины составляли около 1/3, в т.ч. 18,3% в НИИ и вузах (в т.ч. в вузах - 10%) (328). В 1976 г. в СОАН
женщины составляли 39,9% научных работников без степени, 28,0% кандидатов и 11,8% докторов наук - всего 32,3% научных
работников. В 1987-1988 гг. женщины составили в СССР примерно 40% (до революции - примерно 10%) научных работников (что
превышает среднемировой показатель в несколько раз), в т.ч. (в 1986 г.) 28% кандидатов и 13% докторов наук (329).
Другой специфической чертой советской интеллигенции была ее “национализация” и “коренизация”, первоочередная подготовка
интеллигентских кадров из нерусских народов, проводившаяся с первых лет советской власти. Типологически и методологически эта
политика ничем не отличалась от “пролетаризации” интеллектуального слоя: та же система льгот (теперь уже по национальному
признаку), квоты в лучших столичных вузах для “целевиков” с национальных окраин, опережающее развитие сети учебных заведений
в национальных республиках, то же пренебрежение качеством специалистов в угоду идейно- политическим соображениям. Если по
переписи 1926 г. доля “национальных” кадров была небольшой (в Средней Азии, в частности, 0,3% или 22,6 тыс. чел. (330)), то с 1926
по 1939 гг. численность образованного слоя выросла на Кавказе и в Средней Азии намного больше, чем в РСФСР, Украине и
Белоруссии (см. табл. 13). В 50-х годах даже в некоторых автономных республиках уровень образования “титульного” населения стал
превосходить уровень образования русских (например, в Северной Осетии в 1959 г. численность ИТР- осетин составляла 45,7% к
численности ИТР-русских, а в 1970 - 69,2, т.е. превысила долю осетин в населении (331)).
Опережающими темпами росло в национальных республиках и число занятых в науке, причем исключительно за счет “коренной”
национальности (см. табл. 146, 147, 148, 149) (332). В 1940 г. при показателе по СССР 5, а по РСФСР 6 ученых на 10 тыс. жителей, в
Армении было 8, а в Грузии 10. В общей численности рабочих и служащих они составляли тогда по СССР 0,29% и РСФСР 0,28, тогда
как в Армении и Грузии 0,71, Латвии 0,42, Узбекистане 0,40, Азербайджане 0,39, Литве 0,34, Украине 0,29 (333). В результате даже в
сфере науки уже к 1960 г. в прибалтийских и закавказских республиках процент сотрудников “коренной национальности” превысил
долю этой национальности в населении республики, при том, что в РСФСР процент русских ученых был на десять пунктов ниже доли
русского населения. Особенно быстрое развитие получил этот процесс с 60-х годов. В 1965 г. показатель количества аспирантов на 1
тыс. научных работников превосходил средний по стране и по РСФСР в 11 союзных республиках, в 1970 - в 9 (334). Если в 1960 г.
доля докторов и кандидатов наук среди научных работников превышала общий уровень и уровень РСФСР только в пяти республиках,
то в 1988 г. - абсолютно во всех (см. табл. 150) (335).
“Коренизация” образованного слоя имела тем больший смысл и значение, что, помимо специфических целей, достигавшихся при
помощи этой политики советским режимом, в огромной мере способствовала выполнению основной задачи по “становлению
социальной однородности”. Социальная структура населения азиатских национальных окраин и большинства компактно
проживающих в центральной части страны национальных меньшинств к началу 20-х годов отличалась от структуры русского
населения в сторону меньшего удельного веса в ней образованного слоя, тем более, что в ходе гражданской войны местная элита была
в значительной мере истреблена. Поэтому контингент, поступавший оттуда в вузы, отличался наихудшей подготовкой, но зато
наилучшими показателями с точки зрения “классового отбора”. Поскольку же такие лица имели фактически двойное преимущество
при приеме в учебные заведения, то, в массовом порядке пополняя ряды образованного слоя, внесли очень весомый вклад как в
изменение его социального состава (336), так и профанацию интеллектуального труда как такового.
Созданный коммунистическим режимом образованный слой, известный как “советская социалистическая интеллигенция”, отличался
в целом низким качественным уровнем. Лишь в некоторых элитных своих звеньях (например, с сфере точных и естественных наук,
менее подверженных идеологизации, где частично сохранились традиции русской научной школы, или в военно-технической сфере,
от которой напрямую зависела судьба режима) он мог сохранять некоторые число интеллектуалов мирового уровня. Вся же масса
рядовых членов этого слоя стояла много ниже не только дореволюционных специалистов, но и современных им иностранных.
Основная часть советской интеллигенции получила крайне поверхностное образование. В 20-30-х годах получил распространение так
называемый “бригадный метод обучения”, когда при успешном ответе одного из студентов зачет ставился всей группе. Специалисты,
