пенсионеры.

Лилия Горная довольно быстро нашла нужный подъезд, открыла перекошенную, давно некрашенную, облупленную дверь, ведущую на жутковатую полутемную лестницу. Радиостудия находилась на втором этаже, а дом, в который Лилия попала, был трехэтажный.

Надо отметить: с момента, как рекламный агент Саша Огуранов убежал от радиозвезды, прошло уже добрых два часа.

…Помещение радиостудии встретило госпожу Горную странной тишиной. Чудно. В том месте, где готовят рекламные ролики и разные передачи для радиоэфира, должно звучать много музыки, голосов, шумовых эффектов. Тут ничего подобного Лилии услышать не довелось. Гробовое безмолвие царило и в узком коридорчике, и в паре комнат с приоткрытыми дверями.

– Так, так, так, – подбадривающе прошептала сама себе радиоведущая. – Поищу-ка я людей, они обязательно должны присутствовать.

Действительно, за одной из приоткрытых дверей оказалась еще одна – железная, как в котельной. Лилия Горная бесстрашно навалилась на нее всем телом. Заскрипев, дверь медленно открылась, и молодая женщина увидела сразу пять человек, которые, сидя за круглым дубовым столом, молча курили, словно священнодействовали. Перед ними стояли баночное пиво, газированная вода, на одноразовых пластмассовых тарелках лежали бутерброды.

Компания состояла из двух женщин – одной худой, как линейка, другой – полной, уютной, чем-то напоминающей актрису Крачковскую; молодого лысого мужчины с нервными ноздрями и задумчивыми глазами; парня в зеленом длинном плаще, с круглыми очками на аккуратном носу и стройного чернобрового, черноглазого красавца неопределенных лет. Тыльная сторона ладоней последнего была покрыта густыми смоляными волосами, и эта деталь мгновенно наводила на мысль, что человек и животные – дети одной матери – фауны…

Публика пребывала в мрачном настроении.

Увидев Лилию Горную, мужчина с нервными ноздрями встрепенулся и вопросил:

– Уже? Опознали?

– Кого опознали? – не поняла радиоведущая. – Что значит уже? Если вы, уважаемый, хотите, чтобы у нас завязался диалог, предложите мне стул, налейте стаканчик газировки. Пиво не пью принципиально. Вы разве не знаете: искреннее хлебосольство творит среди людей чудеса.

Нервные Ноздри, услышав, как говорит Лилия Горная, буквально замер. Он отреагировал на голос радиоведущей «Утреннего брыся» точно так же, как в древнегреческие времена странники-моряки реагировали на голоса сирен: мужчина был очарован тембром ее голоса, вероятно, уловив в его модуляциях нечто заветное.

С легкостью опереточного героя Нервные Ноздри вскочил с места, галантно придвинул Лилии Горной стул, налил ей в пластмассовый стаканчик газированной воды «Колокольчик» и передвинул ей под нос тарелку с бутербродами.

– Мадам, я так рад, что мы наконец-то встретились, – произнес Нервные Ноздри. – Но может быть, вы появились здесь в связи с тем, что у нас только что случилось?

– А что, собственно, случилось? – поинтересовалась Лилия Горная, потягивая «Колокольчик». – Учтите, уважаемый, если я где-то появляюсь, вряд ли это случайность. Мои визиты непременно имеют некоторый смысл.

Нервные Ноздри сообщил радиоведущей следующее:

– Понимаете, час назад под нашей лестницей обнаружили бездыханное тело.

Лилии захотелось подпрыгнуть чуть не до потолка. Но радиоведущая «Утреннего брыся» сохранила олимпийское спокойствие и спартанскую выдержку одновременно. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, даже не шевельнулся. Выдержав довольно длинную паузу, она спросила:

– Тело? Какое тело? Можете довериться мне как самому себе. Сразу открою конфиденциальную тайну: я пришла к вам не случайно. Вдруг ваше тело имеет отношение к моему клиенту?

Несмотря на то что тема разговора касалась драматических вещей, Нервные Ноздри прямо-таки светился изнутри. Беседа с Лилией Горной доставляла ему удовольствие, наслаждение и радость вместе взятые. Может, поэтому он оказался словоохотливым?

– Понимаете, в чем дело, еще час назад в студии никого не было, мы собрались чуть позже происшедшего. А до нашего прихода здесь разыгралось черт знает что. Кто-то из случайных прохожих зашел в наш подъезд, чтобы справить малую нужду… увы… к сожалению, до сих пор этот отвратительный обычай существует в нашем городе… простите, за подробности…

– Совершенно согласна с вами, обычай этот не только отвратительный, но и безобразный, – отметила Лилия Горная, – удивительно, почему никто не пытается справить малую нужду посреди станции метро «Маяковская» или под жерлом Царь-пушки в Кремле? Куда смотрят депутаты городской думы, пора бы им принять соответствующий закон! Ну да ладно, уважаемый, есть вечные вопросы, не имеющие ответов. Итак, нескромный прохожий вошел в подъезд и…

– …и обнаружил под лестницей человека, лежащего вниз лицом, – подхватил Нервные Ноздри. – Вызвали милицию. Милиция на удивление приехала быстро, человека увезли, а потом в студию начали стекаться наши сотрудники. Вот они, перед вами! Ой, простите великодушно, я их вам не представил. Радиооператоры Аля и Оля, рекламный агент Анатолий Сергеевич, радиоведущий Стас Чуваков и я, ваш покорный слуга, хозяин студии «Бим-бом», режиссер Виктор Вокс.

– Очень приятно, – мило улыбнулась компании Лилия Горная.

Интуиция прошептала ей, что рано раскрывать все карты, и радиоведущая «Утреннего брыся» задала свой очередной вопрос:

– Отчего же вы все так расстроены? Во-первых, вы не знаете, кто тот человек, лежавший под лестницей лицом вниз. Во-вторых, вы не в курсе, почему он так лежал. Не совсем верно в данном случае предполагать худшее. Я бы на вашем месте расслабилась и спокойно подождала новых сообщений из органов милиции.

– Так-то оно так, – согласился Виктор Вокс, продолжая с обожанием смотреть на радиведущую. – Но мы почему-то все предчувствуем, что бездыханным телом мог быть один наш эмоциональный сотрудник.

– Саша Огуранов? – спокойно спросила Лилия Горная. От газированной воды ей захотелось чихнуть, но она постаралась сдержать свой порыв.

Студийцы дружным хором воскликнули:

– Откуда вы знаете?!

– Догадалась, – попросту ответила радиоведущая «Утреннего брыся». – Ваш Саша Огуранов беседовал со мной пару часов назад и убежал из моей квартиры даже не попрощавшись, в довольно растрепанных чувствах.

– Что он вам говорил?! Что?! – закричали сотрудники «Бим-бома».

Лилия Горная в мгновение ока оценила качество этого общего крика: женщин Алю и Олю обуревало жуткое любопытство, красавец Анатолий Сергеевич тревожился из вежливости и солидарности с другими «бимбомовцами», Стас Чуваков был взволнован из любви к жареной информации, а Виктор Вокс потому, что он вообще был человеком эмоциональным. Его нервные ноздри, постоянно находящиеся в движении, говорили о том, что он возбуждется легко и просто, даже от полета мухи по студии.

– Да ничего особенного он не говорил, – несколько меланхолично ответила Лилия Горная. – Делился личными житейскими проблемами.

– Я так и знал! – вскричал Вокс, прижав ладони к вискам. – Жаловался на то, что я ему мало плачу! Но весь город знает: Саша Огуранов, работая у меня на студии, живет в достатке, катается, как сыр в масле!

– Сашка в своем репертуаре – плачется на жизнь, – пробурчал красавец Анатолий Сергеевич. – Между прочим, я не устаю ему повторять: «Работать надо, Саша, работать, а не деревья околачивать».

– Бедный Огуранов! Душка Огуранчик! – заверещали Аля и Оля. – Мальчику так не хватает женской руки, женского любящего сердца, женской теплой души!

«М-да, – цинично заметила про себя радиоведущая „Утреннего брыся“, – мы, женщины, сплошь и рядом видим несчастных и обиженных даже там, где их нет. Хлебом нас не корми, только дай кого-нибудь пожалеть».