высокими и толстыми.

Согласно Плутарху, всего в сражениях Александр получил восемь ранений, это было восьмое по счету и самое опасное. В Иллирийскую кампанию он был ранен камнем в голову и дубиной ему повредили шею; при Гранике его шлем был разрублен мечом, проникшим до волос; под Газой он был ранен стрелой в плечо; под Маракандой – стрелой в голень, так что расколотая кость выступала из раны; в Гиркании – камнем в затылок, после чего ухудшилось зрение и в течение нескольких дней он оставался под угрозой слепоты; в области ассакенов – индийским копьем в лодыжку, у Иссы – мечом в бедро» (О доблести и судьбе Александра. 327, 2. Пер. Я. Боровского).

Наполеон говорил об этом. На острове Св. Елены он записал: «Что меня особенно восхищает в Александре, это не столько его кампании, которые теперь трудно восстановить, но его политическое чутье. Он владел искусством побеждать людские страсти. Он был прав, убив Пармениона, поскольку тот счел неправильным отказываться от греческих обычаев. Величайшим политическим актом было совершить поход к Аммону; таким образом он завоевал Египет» (Мемуары, написанные на о-ве Св. Елены, Гурго, т. II, с. 435 и Монтолон, т. II, с. 246).

Маршал Пилсудский называет внутренний фронт «наиболее опасным из всех фронтов» (L'Annee, 1920 (1929). С. 51).

В качестве политического инструмента политеизм превосходит монотеизм. Если последний признавал лишь одного бога, отвергая других, то первый оставлял место и для богов вражеских народов и, соответственно, при желании позволял войти в альянс с ними. Из-за этого в Тире, Мемфисе и Вавилоне Александр мог себе позволить приносить жертвы местным богам, что было политически весьма выгодно. Если бы он был христианином или мусульманином, он, возможно, уничтожил бы местных идолов и оскорбил тем самым их почитателей. Для него идеологическая религиозная война была делом богохульным.

Ученые часто объявляют политику Александра в отношении иранских подданных как политику «слияния» и порой говорят, что свадьбы, устроенные в Сузах, указывают на то, что он хотел стереть различия между греками и персами, смешав кровь обоих народов. Поскольку Александру должно было быть известно, что персы превосходят численностью греков примерно в 20 раз, это маловероятно. Однако смешение, не с помощью крови, а с помощью сотрудничества между знатными и лучшими обоих народов, – очень мудрая и практичная идея.

Вилькен (Александр Великий. С. 253) объясняет, почему ничего не говорится об особых финансовых начальниках в восточных сатрапиях: «возможно, потому что экономика этих регионов держалась не столько на валюте, сколько на добрых отношениях».

После сражения при Пласси в 1757 г., когда Клайв захватил сокровища Бенгала, его взору предстала, как пишет Макаулей, «куча монет, среди которых можно было видеть флорины и бизанты, на которые, до плаваний вокруг мыса Доброй Надежды, венецианцы покупали товары и пряности Востока» (Эссе о Клайве. Изд. 1903. С. 53).

Его преемник Артимен ввел первую известную в истории систему страхования (Тарн. Александр Великий. Т. I. С. 129).

Согласно Геродоту (III), налоги Дария за год составляли 14 560 талантов. Если так продолжалось и при Александре, тогда в период между 330-м и 324 гг. до н. э. налоги, полученные им, составили бы чуть больше 100 тыс. талантов. Но если оценка Юстина верна и он оценивает сумму налогов в 30 тыс. талантов (XIII, 1), тогда следует прибавить еще 100 тыс. талантов.

Александр Великий. Т. II. С. 400 и Александр Великий и единое человечество. 1933. С. 4.

Хотя Плутарх не ссылается на Эратосфена, нет сомнения, что он был его источником, потому что Страбон (I, IV, 9) пишет, что в конце своей книги Эратосфен критикует тех, кто делит все человечество на две группы – на греков и варваров, а также и тех, кто советовал Александру считать греков друзьями, варваров – врагами; «было бы лучше, продолжает он, делить людей по хорошим и дурным качествам, ибо есть не только много дурных греков, но и много образованных варваров (например, индусы и арианы). По этой причине, говорит он, Александр не обращал внимания на своих советников…» (Пер. Г.А. Стратановского.)

Уилкен придерживается той точки зрения, что эта молитва означала не более чем «братание македонян и персов». «Нет никакого намека на то, что Александр воспринимал все человечество как братство» (Александр Великий. С. 221); а Эренберг пишет, что «он имел в виду экуменическое единение, а не единение человечества; он стремился к политической организации, а не ко всемирному братству; народы должны были объединиться в мировой империи» (Александр и греки. 1938. С. 91).

Клавдиан. На консульство Стильхона. III, 150–159.

Эсхин. Речь «Против Ктесифона». 132.

Роберт Джексон (1750–1827) был генералом – инспектором (британских) военных госпиталей (см. Биографический словарь. Т. Х). В 1804 г. он опубликовал замечательную книгу, озаглавленную «Систематический взгляд на строение, дисциплину и экономику армий», описав и нравственные факторы ведения войны гораздо раньше, чем Клаузевиц писал об этом. Второе издание вышло в 1824-м, третье – в 1845 г.

Ксенофонт. Эллинские вопросы. VI, IV, 23. Эней Тактик (XXXVIII) говорит о том же: «Но те, кто поступают грубо и жестоко, немедленно после того, как овладеют городом, приобретают врагов в других городах, так война для них становится делом трудным и нелегким для победы… Ведь ничто не делает человека столь храбрым, как страх перед тем, что его ожидает в случае поражения». И Рабле заставляет Гаргантюа произносить слова мудрости перед Гимнастом: «При правильной военной дисциплине ты никогда не должен доводить врага до отчаяния. Ведь такое состояние удесятеряет его силы, усиливает его мужество, которое раньше в нем отсутствовало. Ничто так не помогает людям отчаявшимся, как всякое отсутствие надежды на лучшее» (кн. 1, гл. 43).

Хотя оккупация Парижа в 1870 г. не способствовала этому, – немедленно привела к капитуляции Франции в 1940 г.

Если бы Ганнибал после сражения при Каннах в 216 г. до н. э. занял Рим, это, возможно, было бы концом 2-й Пунической войны.

Захват Афин Ксерксом в 480 г. до н. э. не привел к окончанию войны, так же как и захват Александром Вавилона, Суз и Персеполя.

Во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) генерал Франко делал то же самое; завоевав какую-либо провинцию, он налаживал там мирную жизнь.

Не столь давно с такими проблемами столкнулась британская армия в Южноафриканской войне