послал приказ, чтобы все корабли, уже построенные на Инде, были разобраны на секции и на повозках перевезены в Джелум. В Таксилах он оставил гарнизон, сделал Филиппа, брата Гарпала, сатрапом Гандхары и в сопровождении Таксила во главе армии двинулся к Гидаспу, к которому подошел в начале июня; где точно, неизвестно (сэр Оурел Стейн предполагает, что, возможно, у Гаранпара в семнадцати с половиной милях ниже Джалалпура (Географический журнал. Т. LXXX. 1932). Здесь он и застал Пора, который занял восточный берег.

Теперь ему надо было переправиться через реку и заставить Пора сразиться, причем как можно скорее, поскольку начинался сезон дождей. Серией обманных маневров он сбил Пора с толку относительно места переправы, а затем с частью войска двинулся вверх по реке, с трудом перебрался на восточный берег, заставил Пора принять бой и одержал над ним решительную победу (см. гл. 6). Как уже упоминалось в 3-й главе, он не стал диктовать Пору свою волю, но вступил с ним в союз, уважительно отнесся к его царству и впоследствии даже расширил его границы.

Маловероятно, что Александр вошел с ним в соглашение только из-за почтения к мужеству противника, поскольку Александр был не только странствующим рыцарем, но и государственным деятелем. Он понимал, что единственный способ укрепиться в Пенджабе наверняка – это создать равновесие сил между главными властителями, и, поскольку он уже расширил владения Таксила, было необходимо в противовес расширить владения Пора. Его политика очень напоминает политику Британии в Индии XVIII столетия – разделяй и властвуй. Теперь речь шла не о сатрапиях, а о царствах, чье постоянное взаимное соперничество и антагонизм позволяли Александру сталкивать одного правителя с другим и управлять обоими. Далее, чтобы усилить свое присутствие в завоеванной стране, он сразу после сражения основал еще две Александрии, «одну на месте сражения», под именем Александрия Никея (победительница), а другую – «в том месте, где он переправился через реку», под названием Александрия Букефалия в честь своего знаменитого коня Букефала, который пал в этой битве (Арриан. V; см. также Страбон. XV).

Xотя благодаря победе под Пором и союзу с ним Александр приобрел Западный Пенджаб, ему надо было двигаться дальше на восток не только для того, чтобы расширить границы царства Пора, но чтобы достичь восточного океана, до которого, как он полагал, было уже рукой подать; только это могло дать ему уверенность в том, что восточная граница надежно защищена.

К этому времени его представления об Индии стали ближе к географическим реалиям. Во всяком случае, он, кажется, стал понимать, что Инд никак не связан с Нилом; что это самостоятельная река, которая несет свои воды в южный океан, и что Джелум – один из его притоков. Это подтверждается тем обстоятельством, что перед тем, как двинуться дальше, он оставил Кратера на Джелуме не только наблюдать за работами по возведению Никеи и Букефалии и осуществлять коммуникации с передовым отрядом, но и с заданием построить флотилию. Xотя о целях его нигде не говорится, вероятно, дойдя до восточного океана, он мог бы возвратиться к Джелуму и поплыть вниз по течению до южного моря. Никея и Букефалия, таким образом, становились также базами для исследовательской экспедиции на юг.

Оставшаяся часть армии направилась к реке Акесин (Xенаб) под проливным дождем, поскольку сезон муссонных ливней был в полном разгаре. С трудом переправившись через реку, она двинулась маршем к Гидраоту (Рави); по дороге Александр оставил охранные отряды, чтобы облегчить задачу Кратеру, на котором лежало снабжение. Поблизости от Рави колонна под предводительством Гефестиона была вынуждена задержаться, чтобы покорить взбунтовавшегося племянника Пора, которого также звали Пором. Гефестион задачу выполнил, и владения племянника перешли к его дяде. Тем временем армия переправилась через Рави и вторглась во владения кафеев, воинственного народа, не знавшего царской власти и обитавшего в землях между реками Рави и Биас. К югу от них, между Xенабом и Рави, проживали маллы, а между Рави и Сутледжем – родственный им народ оксидраки[110] . Главным городом кафеев был Сангала (не идентифицирован), где армия встретилась с упорным сопротивлением и понесла серьезные потери (см. гл. 8). Взятие и разрушение этого города настолько испугало маллов и оксидраков, что они покорились – к счастью для Александра, поскольку его потери были так серьезны, что ему не хватало воинов[111], и он позволил Пору оставить индийский гарнизон на завоеванной территории. Затем Александр направился к Гифасису (Биас), чтобы подчинить народы, живущие за ним.

На реке Биас в армии случился мятеж. Восемь лет минуло с тех пор, как армия выступила из Амфиполя; она проделала путь в 17 тыс. миль[112], и после Джелума жара стояла удушающая и шли непрекращающиеся дожди[113]. Кроме того, прошел слух – как всегда, среди воинов, – что страна за Биасом плотно населена; что ее жители «очень высокого роста» и «необычайно мужественны» и что у их царя несметное количество слонов[114]. Эти слухи, в сочетании с ужасом перед неизвестным, трудностями похода, усталостью, дождями и жарой, сломили моральный дух македонян – удивительно еще, что мужество не оставляло их столь долгое время. «Сходки, – пишет Арриан, – случались по всему лагерю, в которых наиболее умеренные оплакивали свою судьбу, а другие решительно заявляли, что не последуют за Александром, даже если он сам возглавит поход» (Арриан. V).

Какова была реакция Александра на этот бунт? Речь, обращенная к полководцам, которую ему приписывает Арриан (V), оценивается Тарном как позднейшая компиляция; и не следует тратить слов о том, знал или не знал Александр о существовании Ганга. Вилькен утверждает, что знал и, следовательно, отдавал себе отчет в том, сколь долог предстоящий путь до восточного океана (Александр Великий. С. 185), Тарн заявляет, что нет (т. II). Однако Тарн утверждает, что довольно сомнительно, будто Александр все еще полагал, что «восточный океан уже близко», поскольку он был очень любознательным человеком: это подтверждается тем, что он, будучи в Македонии, еще мальчиком расспрашивал персидских послов об их стране, ее природе и ее дорогах. (Плутарх. Жизнь Александра. V). Как только он пересек Инд, океан, который он полагал таким близким и о котором Аристотель говорил, что он виден с Гиндукуша, – как нечто неуловимое, стал ускользать от него. Он, видимо, многократно расспрашивал о нем жителей Индии через переводчиков, и, хотя некоторые могли ему сказать, что до океана очень далеко, большинство, наверное, даже не знали, что значит само слово; океан находится в 1200 милях от реки Биас. Александра, следовательно, мучили сомнения: далеко океан ли, близко ли – существует ли он вообще? И когда Кен, говорящий от имени воинов, отвечая на его речь, заявил: «Не веди нас против воли, ибо в противном случае ты не узнаешь в нас прежних воинов, презирающих опасности, поскольку не найдется таких добровольцев», – что звучало правдоподобно, – Александр удалился в свою палатку и размышлял три дня. Если бы он был уверен, что восточный океан находится в нескольких переходах, можно предполагать, что он не пошел бы навстречу своим людям, как он это сделал во время следующего большого мятежа. Также он наверняка понял, что, где бы ни был океан, сейчас его армия не готова к успешному походу. Поэтому он принес жертвы, прося о благополучной переправе через Биас, и, когда предсказания по внутренностям жертв оказались неблагоприятными, он «известил войско, что решил двигаться обратно» (Арриан. V).

Войско возрадовалось, поскольку «он позволил им одержать победу над собой, Александром» (Арриан. V). И это похоже на правду, поскольку лучше было оставить мысли о проблематичном океане, чем потерять армию. Восточная граница так никогда и не была установлена – это было одно из самых больших его поражений.

Затем он приказал выстроить двенадцать высоких алтарей на западном берегу Биаса, чтобы отметить границы его завоеваний; он принес жертвы, провел гимнастические состязания и, расширив владения Пора до реки Биас, развернул свое войско назад к Джелуму, чтобы подготовиться к походу в 800 миль к южному морю.

Причины, которые заставили Александра начать южное предприятие, очевидны. Одна из них та, что, поскольку земли в нижнем течении Инда одно время находились под властью Великого царя, а Александр был его преемником, его правом и обязанностью было подчинить себе эту территорию. Другой причиной было то, что он не только решил дойти до океана, чего бы это ему ни стоило, но также и открыть возможный морской путь между устьем Инда и Евфрата, что позволило бы в дальнейшем избежать того длительного путешествия по суше, которое он ранее совершил. Когда он решился на это рискованное предприятие, неизвестно, но с той поры, когда, пересекая Инд, он подумал, что открыл исток Нила, поскольку обнаружил крокодилов на берегу, «которые не водились нигде, кроме Нила», он узнал от местных жителей, что «Гидасп впадает в Акесин, а тот, в свою очередь, – в Инд и что Инд имеет два рукава и