паровоза. Я немедленно атаковал передний и с первого же захода поразил его, он сразу же окутался паром. На следующем заходе на малой высоте я пронесся над поездом и собирался атаковать сзади второй локомотив, когда меня посетила мысль, что можно было бы остальным предоставить возможность пострелять из своих пушек.

«Всем вниз, я сообщу, когда вы должны будете атаковать!»

В ответ по радио я услышал восторженные подтверждения «Viktor, Viktor!».

Вместо того чтобы остановиться, состав прибавил скорости и помчался прочь. Но для истребителя было нетрудно искалечить паровоз. Сначала я приказал атаковать Тамену и подсказал ему, когда стрелять. Ефрейтор действовал очень хорошо. После двух заходов я отправил его снова вверх, чтобы позволить атаковать двум другим.

Вскоре поезд был окутан плотными облаками дыма и пара и затем, наконец, остановился. Эта тренировка в стрельбе позволила трем пилотам получить боевое крещение. В будущих штурмовых атаках они смогут совладать со своими нервами.

Первый аэродром, к которому мы приблизились, был оставлен. Румыны, вероятно, что-то учуяли и подозревали, что мы можем появиться. Внизу, казалось, все было пусто, если бы не несколько грузовиков и несколько человек технического персонала, которые быстро бежали к укрытиям. Следующим аэродромом был Медиаш, приблизительно в 120 километрах позади линии фронта. Там нам повезло больше. Я предварительно дал своему звену точные инструкции, и, прежде чем румыны осознали опасность, мы все четверо обстреляли припаркованные автомобили. Вместе с ведомым я пошел к той стороне, где стояли ангары. Тамен и его ведомый повернули к другой стороне аэродрома. Мы снизились приблизительно до 100 метров и просто не могли промахнуться.

После нашей второй атаки горело пять машин и на базе начали медленно приходить в себя. На следующем заходе я обстрелял самолет – немецкий Ju-87, который румыны получили от нас, – но, к сожалению, снова сработал только один пулемет. В ходе четвертой атаки я обстрелял счетверенный зенитный пулемет. В ответ я получил, как позднее выяснилось, пять попаданий в крылья и два – в фюзеляж. Но, по крайней мере, я получил удовлетворение оттого, что на какое-то время заставил зенитку замолчать.

Для меня больше не было никакой цели на этом аэродроме, потому что, сколько бы я ни тряс свою машину или сколько бы раз ни перезаряжал оружие, оно все равно не стреляло. Так что я кружил на высоте 1000 метров, следил за окружающим воздушным пространством и руководил атаками других. К этому времени уже девять машин внизу сгорели дотла. Внезапно посреди всей этой суеты топливозаправщик помчался через летное поле и попытался укрыться за ангаром. Тамен зашел к нему сзади. Он попал в грузовик, и тот взорвался, едва добравшись до ангара. Ангар и все самолеты внутри были охвачены пламенем. Какой был фейерверк!

«Браво, Тамен, браво!»

Звено снова собралось вместе, и мы отправились домой, мчась на низкой высоте крылом к крылу. Несмотря на близость земли, я отпустил ручку управления и обеими руками помахал влево и вправо. Пилоты сияли. С этого времени ефрейтор Тамен всегда сидел слева от меня за столом в столовой.

После приземления я узнал, что моя машина получила попадание в отсек с боекомплектом. Мне повезло, что «Мессершмит» не взорвался. Двумя днями позже мы – те же самые четыре пилота – снова получили подобное задание. Были разрушены семь вражеских самолетов, но я смог сделать только один заход, поскольку мое оружие снова отказало. У меня создалось впечатление, будто я проклят. Я получил еще четыре попадания, и мой преданный «ящик» отправился в ремонтную мастерскую.

Наконец, мне предоставили отпуск. Гауптман Штурм принял командование над группой, в то время как я улетел в Германию. Я провел там семь замечательных дней. Мир снова казался прекрасным, а жизнь стоящей. Я получил мощный заряд бодрости и вернулся на фронт со значительно окрепшим духом.

После своего возвращения из отпуска я обнаружил, что в группе произошли некоторые изменения. Она была усилена и во главе с майором Баркхорном базировалась теперь в Центральной Венгрии. Мы гордо именовали себя «эскадрой».[122] С нами был также Эрих Хартман, который одержал 308 побед и считался лучшим летчиком-истребителем в мире.[123] Я полагал, что обладаю одним преимуществом над этим гауптманом: большим везением. К этому времени в ходе 572 боевых вылетов я одержал 145 побед и ни разу не был ранен. Хартман же несколько раз оказывался на больничной койке. К счастью, каждый раз он отделывался довольно легко.

Как уже упоминалось, мы были довольно «крепки». Майор Баркхорн, как командир группы, Штурм, Хартман и я, как командиры эскадрилий, множество проверенных командиров звеньев и ведущих пар. Мы считали, что каждый из нас находится в своей лучшей форме. Обычно, когда кто-то верил, что он на пике, конец был недалеко, но никто не знал этого заранее.

Мы пробыли в Тисалёке[124] на реке Тиса, в Северной Венгрии, три-четыре дня. Но летать мы не могли. Шли проливные дожди, и летное поле сильно раскисло. Однако затем русские начали наступление, и мы были вынуждены перебазироваться. Кто-то должен был рискнуть взлететь первым.

Я попытался вырулить на старт, но колеса настолько глубоко увязали в размякшей земле, что самолет не мог самостоятельно выбраться. Мою машину отбуксировали к началу взлетной полосы. В процессе этого радиаторы были так сильно забрызганы грязью, что их пришлось очищать прежде, чем я мог взлететь. Я начал разбег, но Me в течение первых 100 метров ускорился лишь незначительно. К середине полосы скорость возросла совсем немного. И что было еще хуже, самолет так сильно раскачивался, что мог скапотировать в любой момент. Если бы я подал ручку управления вперед, то «сто девятый» не смог бы оторваться от земли.[125] Поэтому я сначала слегка взял ее на себя, а потом начал медленно увеличивать давление. Наконец, «сто девятый» поднялся. Но в тот же самый момент его левое крыло резко опустилось вниз. Я полностью переложил руль направления в противоположную сторону и до отказа отклонил ручку управления вправо, но самолет не отреагировал. Еще больше завалившись влево, он несся к группе стоявших Bf-110.

Левое крыло почти касалось земли, и я видел, как мне навстречу буквально мчится Bf-110. «Ох!» – сказал я сам себе и передвинул назад рычаг дросселя. Тогда случилось чудо. Машина сама собой выровнялась и коснулась земли одновременно тремя колесами. В тот же самый миг я столкнулся с запаркованным «Мессершмитом». Последовало два сильнейших удара, и я оказался сидящим под открытым небом.

Непроизвольно я вспомнил о своей предыдущей аварийной посадке, когда врезался в дом. Поскольку это уже случалось со мной прежде, то на сей раз я нисколько не удивился тому, что все еще был жив. Еще до того, как машина остановилась, я заметил, что она потеряла левое крыло и задняя часть фюзеляжа за кабиной отсутствует. Припаркованный венгерский Bf-110 также получил значительные повреждения.

Мои колени тряслись, когда я возвращался на свою стоянку. Несколько рюмок шнапса и чувство юмора помогли мне прийти в себя. Я с интересом наблюдал за тем, как другие пытались подняться в воздух с лучших исходных позиций. Они преуспели в этом. Это было достаточно легко после того, как я показал им, где не стоит взлетать и как не надо это делать.

Через четверть часа я был готов и успешно взлетел на другом самолете. К тому времени, когда мы приземлились в Тактакенеше, я уже полностью восстановил свою уверенность.

Взлет с Тактакенеша, даже больше, чем посадка там, был уже сам по себе искусством. Аэродром был расположен неудачно, потому что напротив него находилось огромное сооружение, окруженное широким, заполненным водой рвом. Однако со временем мы привыкли к этому препятствию. В действительности я даже полюбил этот аэродром, поскольку русские разведывательные самолеты и бомбардировщики так никогда и не нашли его и мы проводили свободное время в мире и покое. К этому добавлялся тот факт, что пилоты 6-й эскадрильи нашли прекрасные квартиры в маленькой деревне. Доктор, владелец дома, бежал, но при этом оставил нам несколько бутылок настоящего токая.

Во время отдыха, после нескольких порций спиртного Петер Дюттман [126] имел обыкновение усаживаться за пианино и исполнять очередной номер из серии «поэт и