Мэй удивленно провела рукой по имени в подписи: «X. Кари Тредгуд».

— Похоже, дыхание у них и правда вредное, — заметил Тыквер. — Может, лучше повернуть?

Девочка уже шагнула за камень. Она обернулась к остальным:

— Насильно я никого не тащу.

Мэй снова посмотрела на горы. Беатрис взяла ее под руку:

— Обожаю равнины со скелетами.

Мэй глянула на подружку. Фабио и Тыквер подлетели к ним поближе:

— Вы уверены?

Капитан одернул форму, воздел руку и метнулся вперед:

— Смелей!

Мэй повернулась к Тыкверу. Тот расправил плечи, подражая Фабио, и тоже воздел руку.

— Смелей! — воскликнул он и помчался за капитаном.

Друзья двинулись к вершинам Окаменелого перевала. Пессимист посмотрел им вслед и неуверенно оглянулся.

— Миоу, — тихо сказал он.

Это значило: «А вам не кажется, что возле Водопадов мы едва не погибли? И что кошка обязательно пустится в погоню?»

Тыквер обернулся:

— Пошли, киса! Не бойся. Это же просто косточки.

Пессимист взглянул на него так, словно хотел сказать: «Опомнись!», но призрак лишь расплылся в улыбке:

— Прелесть ты наша! Пойдем!

Кот со вздохом повел носом, принюхиваясь, шевельнул усами и снова посмотрел назад. Надеяться было не на кого. Но что он мог поделать?

Пессимист лизнул лапку, вдавил ее в песок и принялся старательно водить туда и сюда, что-то рисуя. Кот сел и полюбовался на свое творение.

Надо признать, получилось не так уж плохо, учитывая, что у него не было ни карандаша, ни времени.

Некоторое время спустя Мэй присела завязать шнурок.

В этот миг небо озарила вспышка. Облака сложились в огромное лицо, скрытое в густой листве. Оно смотрело как раз туда, где сидела девочка.

Лицо видел только Пессимист. Кот взвыл. Но когда все остальные подняли головы, на небосводе ничего не было — только облака, облака над облаками.

Озираясь, друзья продолжили путь.

Вот уже много часов Мэй и ее спутники шагали через пустошь, которая легким уклоном шла вверх, подбираясь все ближе к подножию гор.

Тыквер и Пессимист спорили за право идти впереди. Хотя у призрака было преимущество — он летел, а не шел, — кот все равно умудрялся его обогнать. Он всякий раз убегал вперед, стоило Тыкверу с ним поравняться.

Они дошли до коленной чашечки великана, и Мэй наконец обернулась. Позади лежали долгие мили пройденного пути, останки великанов, каменные деревья. Но и впереди была длинная дорога.

— А может, здесь отдохнем?

Тыквер скрестил руки и неуверенно посмотрел на исполинский череп.

— Думаю, лучше места все равно не найти, — сказала Беатрис.

— Неплохое местечко, — согласился Фабио.

Он вытащил из кармана бинокль и оглядел пустоши. С тех пор как друзья отправились в путь, заметно похолодало. Мэй подышала на пальцы и крепче обняла бедного котика.

— А если Хозяйка согласится, ты просто… р-раз и окажешься дома? — спросил Тыквер.

— Не знаю. — Но Мэй примерно так и думала. Надеялась. Ведь сил, чтобы снова проделать весь этот путь, у нее не было.

Они устроили привал, и Беатрис начала писать письмо. Она хотела послать его в передачу «По секрету тому свету». В ней исполняли мечты. Иногда ведущие помогали духам найти родных и близких.

— А моя мама говорила, когда что-то теряешь, нужно просто успокоиться, — сказала Мэй. — И тогда оно само отыщется.

Беатрис обиженно посмотрела на нее:

— Ты не веришь, что мы с мамой встретимся.

Мэй вздрогнула. Сердце у нее застучало чаще.

— Нет, верю! Я просто… — Она считала, что Беатрис нужно чуточку расслабиться, и тогда…

Беа сунула письмо под мышку и, задрав носик, полетела прочь. Мэй ошеломленно смотрела ей вслед. Что она такого сказала?

В ту ночь поспать им не удалось. Выл холодный северный ветер. Мэй и Пессимист — единственные, кто чувствовал холод, — теснее жались друг к дружке в спальном мешке и стучали зубами. Горы так ни капельки и не приблизились. По склонам посверкивали странные огни, будто светлячки. Даже Беатрис, которая легла спать подальше от Мэй, не знала, что это такое.

Когда Мэй наконец заснула, ей приснилось, что ледяной ветер с гор — это дыхание самой Хозяйки.

— Миоу.

Командирша Берсерко стояла перед отрядом гоблинов и зомби. Они встретились всего несколько минут назад — на кладбище к северу от Мертвого моря.

В левой лапе командирша держала фломастер, а правой указывала на картинку, которую только что нарисовала на складной доске.

Командирша набрала полную лапу кошачьей мяты, понюхала ее и оглядела толпу.

— Миоу?

Сборище гоблинов и зомби недоуменно глазело на нее. Ни один из них не умел говорить по-кошачьи. Правда, утром, когда командирша их завербовала, никто не осмелился об этом сообщить. До сих пор они просто кивали, а Берсерко тем временем разворачивала перед ними карты, рисовала схемы и даже набросала портрет.

— Миоу? — спросила командирша.

Зомби смущенно переминались с ноги на ногу. Несколько гоблинов закивали. Ни те, ни другие не смотрели друг на друга. Командирша ничего об этом не знала, но зомби и гоблины были заклятыми врагами с 1912 года. (Именно тогда гоблины пришли к выводу, что у зомби страдают отсутствием вкуса и совсем не умеют одеваться.)

— Миу миоу? — Командирша Берсерко устремила взгляд на гоблина, который стоял в первом ряду, рассматривая свои ногти. Гоблин вздрогнул и в ужасе поднял глаза. Он понял, что ему задали какой-то вопрос, и притворился, будто усиленно думает. Бедняга задрожал, вспотел и беспомощно оглядел товарищей.